"Вишневый сад", найденный где-то под Гамбургом, приехал из Петербурга в Москву. Постановка Льва Додина завершает международный театральный сезон Станиславского. Новое прочтение бессмертной пьесы, звездный состав и действие на расстоянии вытянутой руки.
Все смешалось в доме Раневской: декорации стоят вместо первых рядов кресел, а бильярдный стол — вообще посередине партера. На сцене — только одинокий Фирс, а главные герои вдруг появляются из-за спин зрителей — и весь спектакль играют на расстоянии вытянутой руки.
"Нет ощущения, что здесь зритель, а здесь артисты. Есть ощущение, что мы все сейчас наблюдаем за этой историей, которая разворачивается, поэтому зритель, конечно, не мешает, а помогает и дышит вместе с нами", — убеждена актриса Елизавета Боярская.
Дыхание чеховских героев, кажется, и правда никогда не ощущалось так близко. Лев Додин второй раз обращается к последнему произведению классика. Впервые он поставил "Вишневый сад" 20 лет назад. Но в этом спектакле нет отголосков прошлого. Наоборот — так современно пьеса еще не звучала.
"Это не их личная история, личная трагедия, любовь, предательство или смерть, а это волна истории, которая набегает на песок, а они все — песчинки. Кого-то уносит в море, кто-то остается здесь", — считает заслуженная артистка РФ Ксения Раппопорт.
Изменений в пьесе немного: отношения Вари и Лопахина откровеннее, чем преподавали в школе, но их трагедия оказывается острее и понятнее современному зрителю. Призыв нового русского помещика расчертить сад на участки и немедленно застроить дачами — через сто с лишним лет после написания вдруг бьет наотмашь. Параллели очевидны, хотя актеру Даниле Козловскому не близки сравнения его героя с успешным менеджером по продажам. Для него Лопахин — сын крепостного, скованный памятью о рабском детстве.
"Это его трагедия и травма, которая никуда не уйдет. Он уничтожает вишневый сад с верой и надеждой действительно построить новую жизнь. Он в это верит", — подчеркивает актер Данила Козловский.
Режиссер расставляет акценты, не одевая актеров в современные костюмы, не давая им мобильных, не вешая на сцене плазменных экранов. Экран есть — белое полотно. На нем деревья в цвету. Это реальные кинокадры. Оказалось, таких огромных садов, как описано у Чехова, когда каждый год вишню собирали возами, в мире почти не осталось. Его нашли под Гамбургом. И привезли туда всю труппу.
"Есть у Станиславского немодное такое сегодня понятие "видение" — это то, что артист видит на самом деле, о чем он может не говорить, но знает. Артисты действительно смотрели, задрав голову, на этот сад — и вот это вырубить?" — рассказывает художественный руководитель Академического малого драматического театра – Театра Европы Лев Додин.
С момента мартовской премьеры в Петербурге это всего десятый спектакль и первые гастроли. Не исключено, в следующий раз зрители расслышат у Чехова новые злободневные интонации.
