Посол США в России Майкл Макфол уходит в отставку и планирует покинуть Москву после Олимпиады в Сочи. В соответствии со своим стилем открытости и публичности посол разместил прочувствованное прощание с Россией в социальных сетях, озаглавив его "Пора, мой друг, пора". Очевидно, хотел указать, что "Давно, усталый раб, замыслил я побег // В обитель дальную трудов и чистых нег".
От обители чистых нег, под которой следует разуметь профессорскую должность в Стэнфордском университете, Макфол был отвлечен относительно давно — он перешел на службу в администрацию США еще в 2009 году, но в, собственно, посольской должности он прослужил недолго. Всего лишь с января 2012 года — он прибыл в Москву на Старый Новый год — то есть, два года с небольшим.
В принципе, такой краткий срок посольской миссии не может считаться чем-то из ряда вон выходящим. Конечно, некоторые американские послы в Москве занимали этот пост в течение более долгого времени — но ненамного более долгого. Бывали и довольно краткосрочные послы СССР и России в Вашингтоне. Не всем дано, как послу в Вашингтоне Добрынину занимать свой пост в течение четверти века — с 1962-го по 1986 год. Это случай исключительный, а послы нынче все больше народ эфемерный. Сегодня есть, а завтра нет. Пост сдал — пост принял.
То, что сегодня все говорят о краткости служения Макфола и даже в прощальных интервью его напрямую об этом спрашивают — хотя это вроде бы и не очень тактично — связано с тем, что посол имел особенную миссию в Москве. Под особостью миссии имеется в виду не устройство в России оранжевой революции — это вопрос, как минимум, гадательный. Может, в тайных инструкциях, полученных им от руководства, что-то такое имелось в виду, может быть, нет — лет через 50 все узнаем, а до той поры вряд ли.
Имеется в виду совершенно другое — замену стандартной, отработанной веками посольской практики на новую и неслыханную, то есть, чрезвычайно открытую, безудержно говорливую, смело отрицающую прежнее учение о том, что не все и не всегда можно говорить вслух и на широкую публику. Если прежде был чрезвычайный и полномочный посол, то в лице Макфола Америка собралась представить миру принципиально новый продукт — медийного посла.
Уходящий посол говорит об этом совершенно прямо, равно как и о том, что такой новый сладостный стиль благословила сама госсекретарь Хилари Клинтон: "Я ведь действительно открытый человек и считаю важным работать не только с правительственными чиновниками за закрытыми дверями, но и с гражданами. Мандат на такую деятельность мне дала госсекретарь Клинтон, это были ее напутствия, она хотела, чтобы я всерьез занялся публичной дипломатией. Но это было чем-то совершенно новым для некоторых российских чиновников и граждан. Я профессор и потому говорю достаточно откровенно. Этого до меня никто не делал".
Следуя инструкциям госсекретаря Клинтон, посол впал, как в ересь, в неслыханную простоту. Он не учел, однако, что иная простота удобопревратна. Поскольку иностранный посол по самому смыслу своего служения — это голос пославшего его суверена, в нашем случае — голос правительства США, то откровенная и публичная манера посла резать правду-матку могла создать у правительства принимающей стороны впечатление, что правду-матку режет сам президент Обама. Целый ряд таких инцидентов окончательно запутал российские инстанции и не слишком пошел на пользу самим США — кроме смелой публичности есть еще такая ценность как доверительность.
Когда будет назначен преемник Макфола, мы узнаем — и будет это довольно скоро — предпочитает ли госдеп после не во всем удачного эксперимента действовать в большем согласии с общепризнанными дипломатическими обычаями, или страсть к смелому экспериментаторству по-прежнему жива в американском внешнеполитическом ведомстве.
