Типичная заметка о греческих новостях в деловом издании любой страны начинается сегодня примерно так: "Мировые рынки могут вздохнуть спокойно. Соглашения Греции с МВФ и ЕС отвели от страны угрозу дефолта". Нормальный человек сделает из таких зачинов один-единственный вывод: мировые рынки, если они и вправду вздохнули спокойно при последних вестях о Греции, - суть создания на редкость близорукие, да и международная пресса им под стать, коли одобряет такую странную успокаиваемость. Европолитики излучают некое подобие оптимизма по обязанности, но даже для притворного оптимизма оснований в последних новостях как-то явно не хватает.
Что же произошло? Задыхающуюся под бременем государственного долга Грецию как минимум на полтора года избавили от необходимости искать деньги на открытом рынке под десять, если не двадцать процентов годовых - нужные суммы будут ей давать ЕС (под 5%) и МВФ (под 3%). За это Греция выполнит то, что попусту обещала все последние годы: решительно затянет пояса, сократив свой бюджетный дефицит с почти 14 нынешних процентов до баснословных трёх через три года. А теперь скажите на милость: где же тут повод для радости?
Начнём с долгов. Нынешний долг (примерно 115% годового ВВП) для нынешней, весьма слабой, греческой экономики - уже категорически неподъёмен. В истории, насколько я знаю, не бывало случаев, чтобы столь тяжкое бремя удалось "растащить" исключительно мерами кротости - без более или менее свирепой реструктуризации долгов, включая списание заметной их части. Сейчас на реструктуризацию греческого долга не идут: опасаются за стабильность евро. Но в результате объявленной помощи греческий долг к 2014 году превысит уже 140% ВВП - неужели кто-то всерьёз думает, что тогда реструктуризацию будет проводить легче? Конечно, нет. Проводить её будет труднее, да и для благополучия еврозоны она станет куда более тяжким ударом. Но в одном отношении она хороша: сегодня о ней можно не думать. Вот и не думают.
Дальше: греческие посулы свирепой экономии. Не звучи они так отчаянно, не пахни они самыми всамделишными общественными бедами, они были бы просто смешны. С тем же успехом любой из нас может пообещать, что к концу сезона пробежит стометровку за девять секунд. На четырнадцатый-то год можно сулить любых цыплят в шоколаде: или ишак умрёт, или падишах - дело знакомое. Но ведь греки обещают уже в этом году сократить дефицит бюджета с четырнадцати процентов до восьми, а этого уж как-то совсем явно не будет. Вот не будет и всё! Кто сомневается, милости прошу в среду лицезреть на ваших телеэкранах едва ли не всеобщую забастовку греческих трудящихся.
Ну и, наконец, самое главное: повторяемость проблемы. Европолитики языки стёрли, подчёркивая беспрецедентность мер, принимаемых для спасения Греции; они надеются, что разговоры об уникальности греческой проблемы предотвратят обострение точно таких же проблем в Португалии, например, или в Испании. Думаю, зря надеются. Хотя бы потому, что спекулянты, лишившиеся кормушки вокруг валящихся греческих облигаций, в поисках высокой доходности уже перепархивают на португальские бумаги. Как бы в ближайшие полгода не увидеть нам повторения греческой беды в более крупных, а значит и более дорогих для спасения странах еврозоны.
Европейские политики, без сомнения, прекрасно всё это понимают. Вопрос, почему же в таком случае они действуют так, будто не понимают решительно ничего, нетруден для человека, помнящего отечественную историю. Разгадка звучит так: поздний застой. Как Советский Союз к концу самого благоприятного в своей истории двадцатилетия - брежневского, впал в ступор и стал уже окончательно неадекватен меняющемуся миру, так и европейские структуры под конец только что завершившегося - небывало для них счастливого - периода, стали неповоротливы и совершенно неадекватны. Ясно же, что греческий и аналогичные кризисы выявили принципиальные просчёты в самих основах Европейского Сообщества, и это требует не предоставления малоосмысленных миллиардов под залог резаной бумаги, а гораздо более решительных действий, действий другого качества. Но, чтобы стали возможными эти самые действия другого качества, должен уйти со сцены целый слой европейских политиков и чиновников, сделавших себя как раз на том устройстве ЕС, которое сегодня трещит по швам. Те, кто проводил расширения сообщества исключительно по политическим мотивам, кто устроил еврозону с входом, но без выхода, - должны уйти. А они уходить не хотят.
Наш-то Брежнев - тот, говорят, в последние годы хоть просился в отставку, понимая, что совсем уж ничего не может. Эти в отставку не просятся.
