Все вы часто слышите, как скверно обстоят у наших детей дела с русским языком. Но, боюсь, далеко не все понимают, насколько скверно эти дела обстоят. Многие, вероятно, видят всю проблему в том, что нынешние дети неграмотно пишут: корова через ять, четыре ошибки в слове "ещё" и прочее в том же роде. Эх, кабы только это – было бы даже не полбеды, а так, мелкая неприятность.
Все гораздо, гораздо хуже. Дети, а также юноши, а также молодые и не очень молодые люди, не умеют не только писать по-русски грамотно. Они вообще не умеют писать по-русски: попросите какого-нибудь парня кратко изложить на бумаге сюжет только что виденного им фильма. А если честно, то дело и еще хуже: они по-русски и читать-то не умеют.
Только что я видел жалобы профессора математики. Он жалуется не на гопников из подворотни, а на студентов-математиков, цвет юношества. Оказывается, когда им предлагают прочесть научную статью – не книгу, а всего лишь небольшую статью! – они страшно обижаются. Им надо, чтобы результат, содержащийся в статье, им либо сформулировали в одной фразе, либо растолковали устно, либо, на худой конец, показали в виде мультфильма.
А сердятся они потому, что не хотят читать протяженный текст, а не хотят, потому что не умеют. Люди не владеют родным языком: они не читают на нем, не пишут на нем, не умеют на нем связно говорить, а значит – это почти неизбежно! – не умеют и связно думать.
Я заговорил об этом сегодня не просто так, а по вполне серьезному поводу. На всеобщее обсуждение вынесена Концепция преподавания русского языка и литературы в отечественных школах. Документ сложный и содержательный. В нем честно перечислены многие причины наблюдаемой беды с русским языком в школе и предложена куча мер, большей частью достаточно разумных.
Меры эти стоит обсуждать и проталкивать в жизнь. Но среди них есть одна, которую не придется проталкивать, потому что Министерство образования ее реализует с воплями восторга. И эта мера навсегда уже поставит крест на любых попытках хоть как-то улучшить обучение русскому языку. Речь идет об отмене обязательного итогового экзамена.
То есть, называется-то отмена иначе: введение базового и профильного ЕГЭ по русскому. А на деле будет именно отмена. Если сегодня всякий школьник волей-неволей занимается русским до самого конца школы (ЕГЭ по русскому обязателен), то впредь станет обязательным только базовый экзамен после девятого класса; а профильный после одиннадцатого будут сдавать только те, кто захочет учиться в гуманитарных вузах.
Год назад с помощью такого же шулерского трюка уже сделали необязательной математику. "Базовый" уровень дитя сдает в девятом классе, нимало не напрягаясь (для получения удовлетворительной оценки нужно решить три-четыре задачки на счет в пределах первой сотни), а потом перестает даже и притворяться, что учит какую-то там математику.
Теперь мы увидим то же самое и с русским языком. Даже нынешний экзамен по нему без труда сдает на тройку толковый дошкольник (подтверждения легко найти в рунете), а будущий "базовый" неизбежно будет еще проще. Дитя в девятом классе с грехом пополам угадает, одинаковые ли безударные гласные заменены точками в двух банальных словах и ущербно ли выражение "ни разу не ошибился".
При этом, ни писать, ни внятно говорить – ни, в сущности, читать! – по-русски он уметь не будет, что не помешает ему к изучению русского языка на всю оставшуюся жизнь повернуться спиной. И получить полноценный аттестат, само собой разумеется.
Ситуация с преподаванием русского языка станет после этого шага качественно иной – и гораздо хуже нынешней. А ведь и нынешняя уже просто опасна. Русский язык – это же не просто один из "школьных предметов". Это хребет нации. От того, как мы владеем русским языком, зависит интеллектуальный уровень нации; от того, как мы учим русскому языку детей, зависит будущее нации, сама ее сохранность в будущем.
Обеспечить Минобру возможность и дальше рапортовать о девяноставосьмипроцентном уровне освоения русского языка, при том, что выпускники школ так и не будут уметь ни написать, ни даже понять два абзаца простого текста – значит самим накликать национальную катастрофу.
Ну и, конечно, эта новация добьет общеобразовательную школу, лишив ее последнего общеобязательного экзамена. Обучение после полной ликвидации серьезных экзаменов даже и профанацией не назовешь. Школы, не имеющие ни возможности, ни (уже) желания отбраковывать балласт и даже ставить мимолетные двойки, губят у детей остатки мотивации и ставят на поток выпуск неучей, непригодных ни для какого дальнейшего обучения.
Школа – гигантская система, у нее огромная инерционность. Поэтому до сих пор есть прекрасные учителя – их даже много, есть хорошие школы – их тоже совсем немало. Но всякая инерция когда-нибудь исчерпывается, что мы сейчас и наблюдаем.
