Новая многосерийная экранизация романа Льва Толстого "Анна Каренина" состоится 17 апреля в 21:00 на канале "Россия 1". Создатель картины Карен Шахназаров не только отошел от канона, но и привнес свое видение в классику. В новой "Анне Карениной" — позврослевший Сережа Каренин и постаревший Вронский. Это вообще будет история Анны от Вронского. Так какой эту историю увидел режиссер? Об этом Шахназаров рассказал в интервью "Вестям в субботу".
- Карен Георгиевич, мы воспользовались служебным положением и часть реквизита принесли в студию. Он весь настоящий?
- Это сшито все-таки. Это не антикварное.
- Сколько всего костюмов было сделано для вашего фильма?
- Много, несколько тысяч костюмов. Потому что мы одевали массовку даже. На балу огромная сцена. Там у каждого был свой костюм.
- Я посмотрел сцену бала. Я не хочу делать ложных комплиментов. Но, в принципе, наверное, из толстовских постановок только "Война и мир" Бондарчука по масштабам сравнима.
- У нас реальные свечи. Мы также снимали при реальном свете. Мы ничего не добавляли.
- Вы ведь замахнулись не только на Бондарчука — вы замахнулись на Толстого. Давайте проверимся. Все счастливые семьи похожи друг на друга, как там дальше?
- Не помню, у меня нет этой сцены.
- Все смешалось в доме Облонских…
- Да.
- Как раз по поводу отсутствия канонических сцен. Нет этой канонической сцены, этих канонических фраз, но зато в самом начале мы видим фильм по роману Толстого и по повести Вересаева. И начинается история с того, что встречаются постаревший Вронский со взрослым Сережей Карениным на фронте. Это вообще сильное переосмысление Льва Николаевича.
- Это не переосмысление, а добавление, орнамент. Мы старались, насколько это возможно в кино, хотя, конечно, есть купюры, все-таки это очень точно делать. Да, у нас нет сцены линии Левина. То есть мы сосредоточились на линиях Карениной, Вронского и Каренина. Но меня всегда эта часть романа больше всего волновала. У Льва Николаевича в финале Вронский уезжает в Сербию на войну, его судьба теряется. И вполне могло быть спустя 30 лет, что он — еще не старый, кстати, в моем понимании — мог оказаться на русско-японской войне.
- Глядя на Анну Каренину глазами взрослого Вронского, вы же и своими глазами смотрите на это?
- Естественно.
- Кто для вас Анна Каренина? Заблудшая женщина, героиня?
- Я вот чем руководствовался. У Льва Николаевича в дневниках есть замечательная запись. Он написал, что человек — существо текучее. Он и злой, и добрый, и жестокий, и щедрый, и жадный, и хороший, и плохой. Мне кажется, в этом он даже еще пририсовал какую-то странную загогулину.
- Эту загогулину вы и экранизировали?
- Эту загогулину, но учитывая эти его слова. Поскольку у него действительно нет хороших и плохих людей. У него люди сложные, как они и есть на самом деле. Поэтому Анна Каренина и порочна, и целомудренна, и жертва — она разная. В этом весь смысл романа. И все герои у него такие.
- В фильме есть одна фраза, которой не было у Толстого в дневниках, которую вы, тем не менее, вкладываете в уста вашего героя, постаревшего Вронского, когда он говорит, что Анна Каренина ушла не к Вронскому, а от Каренина. Это ваше такое ощущение?
- Я думаю, что об этом мой жизненный опыт уже говорит. Я думаю, что в этом всегда есть доля правды. Когда женщина уходит к другому, я думаю, она в большой мере уходит от того мужчины, с которым она находится. То есть в большой степени это всегда и проблема мужчины, от которого она уходит.
- У вас в фильме очень много исторических деталей, мы уже упомянули костюмы. Притом что Елизавета Боярская очень стройная молодая женщина, втиснуться в этот ужас очень тяжело.
- Да.
- И вы показываете, как это происходит. Но меня даже больше другое интересует. Вы же свели супругов — актеров Боярскую и Матвеева — в качестве Анны Карениной и Вронского. Каково это было управлять семейной актерской парой?
- Это не было никакой сверхзадачей. Просто так получилось. Были очень тщательные пробы. Лиза пробовалась шесть раз. Причем Максима я в первые пробы как бы для себя отверг. Четыре или пять проб было. И, кстати, в последний момент у меня было три героя — я не мог определиться. Я позвал своего друга Владимира Валентиновича Меньшова и сказал: Володя, посмотри пробы, скажи, кто. Он посмотрел, сказал: Матвеев, даже не думай. Но я должен сказать, что для актеров профессиональных, больших и хороших это вообще не имеет значения.
- Но у Максима это одна из лучших ролей при этом.
- Может, там внутри. Может быть, у них какая-то кухня своя была, для них это, может быть, важно было. И я никак это не чувствовал на площадке.
- Я присматривался не только к костюмам, но и к пейзажам. Маньчжурия — давайте я догадаюсь — либо что-то под Анапой, либо Крым.
- Конечно, Крым.
- Похоже вполне на Манчьжурию.
- Маньчжурия – это же сопки. В этом и есть прелесть Крыма. Ты можешь найти там дикий Запад американский, можно найти Китай, Африку можно делать. В этом смысле Крым — совершенно необыкновенное место. Не случайно там постоянно снимают. И я сам там снимал в свое время. "Цареубийцу" я там снимал.
- Не буду вас спрашивать, чем там фильм кончается канонически.
- Он необычно кончится. В том смысле, что мы избежали сцены бросания под поезд. Я всегда полагал, что это самая большая проблема экранизации "Анны Карениной", поскольку ты экранизируешь произведение, понимаешь, что все зрители, которые даже не читали, знают финал. Здесь нам удалось сохранить толстовскую мысль, но при этом уйти от сакраментальной сцены бросания под поезд. Сериал я снял как кино. Это шесть часов, четыре полнометражных фильма. Но я очень рад.
- А он не производит впечатление сериала, если честно.
- Я его снимал как фильм.
