Серия терактов, произошедших во Франции вечером в пятницу, унесла жизни, по меньшей мере, 132 человек, еще более 250 ранены, из них более 90 находятся в тяжелом состоянии. В стране объявлен трехдневный траур и введен режим чрезвычайной ситуации. Антитеррористическая операция идет по всей Франции, а также на территории соседней Бельгии, где уже задержано трое подозреваемых.
Парижские теракты стали центральной темой саммита "Группы двадцати" (G20), проходящего сейчас в турецкой Анталии, который начался с минуты молчания в память о жертвах трагедии. Тем не менее, ожидать какого-либо прорывного соглашения на этом саммите не приходится — решения G20 не имеют обязательного характера, саммиты организации ежегодно проводятся лишь с 2011 года, а сама она рассматривается скорее как форум, на котором развивающиеся страны могут согласовать повестку дня с развитыми экономиками.
Серьезные дебаты по предмету, напрямую связанному с терактами – по обсуждению сирийского урегулирования – прошли за день до этого в австрийской Вене. Заседание 19 стран, среди которых присутствовали такие действующие в Сирии игроки, как США, Россия, Франция, Турция, Саудовская Аравия и Иран, также началось с минуты молчания. Освещавшие заседание журналисты поспешили назвать его "прорывом", так как на нём была достигнута договоренность о проведении в Сирии выборов в ближайшие 1,5 года. Однако единой точки зрения относительно судьбы президента Башара Асада, которая по-прежнему остается главным камнем преткновения, так и не было выработано.
Тем не менее, Франция решила продемонстрировать исламистам и всему миру, что не намерена отказываться от военной операции против "Исламского государства". По сообщениям Министерства обороны, в воскресенье французские самолеты нанесли массированный авиаудар по позициям "Исламского государства" в городе Ракка. Согласно отчетам, в результате бомбардировки были уничтожены командный пункт и тренировочный лагерь боевиков.
Впрочем, на простых гражданах Франции теракты отразятся все-таки больше, чем на сирийцах, которые уже привыкли к постоянным бомбардировкам. Первый "звонок" для французов прозвенел еще в январе, когда были атакованы редакция сатирического журнала "Шарли Эбдо" и супермаркет кошерных продуктов. Однако тогда желающие могли попытаться убедить себя, что террор направлен против журналистов и евреев. Последние события показали: можно быть правоверным мусульманином, не смеяться над шутками "Шарли Эбдо" и даже быть противником политики государства в Сирии – и все равно пасть жертвой исламистов.
2015 год стал для Франции таким же откровением, как 1999 год для России и 2001 – для Соединенных Штатов. Осознание того, что подвергнуться нападению можно где угодно, в ближайшем будущем кардинально изменит психологию французов и их отношение к терроризму. Заявления премьер-министра Мануэля Вальса, который призвал сограждан готовиться к возможности новых терактов, лишь усиливают ощущение незащищенности общества перед угрозой исламизма. Возникает резонный вопрос: что было сделано с января для защиты от террора, если стали возможными столь крупномасштабные и дерзкие акции? Чем были заняты спецслужбы? Все эти вопросы не находят ответа и, скорее всего, приведут к падению поддержки социалистов и росту популярности их оппонентов: в первую очередь, экс-президента Николя Саркози, который уже призвал сограждан "сделать выводы" и ультраправого "Народного фронта" во главе с Марин Ле Пен.
Очевидно, запрос на усиление мер общественной безопасности найдет поддержку у сотрудников французской полиции и представителей спецслужб. Так, теракты 11 сентября 2001 года побудили американский Конгресс разработать и принять так называемый "Патриотический акт" (PATRIOT Act), который значительно расширил арсенал спецслужб области сбора информации. Именно "Патриотическому акту", если верить разоблачениям Эдварда Сноудена, американцы обязаны всепроникающей слежкой со стороны спецслужб, которые при желании могут отследить местоположение любого электронного устройства и подключиться к его камере и базе данных.
После парижских терактов граждане Франции и других стран могут пересмотреть свое бескомпромиссное отношение к слежке: несмотря на многолетнюю критику американской системы слежения, с 2001 года в этой стране не произошло ни одного теракта, сопоставимого по масштабам с 9/11 или "кровавой пятницей" в Париже. Для многих людей это может иметь решающее значение, когда в следующий раз будет обсуждаться тема слежки. В этом контексте расширение полномочий полиции, скорее всего, также будет воспринято многими гражданами как забота о безопасности. Впрочем, здесь всё зависит от того, какие именно привилегии получат стражи порядка, и как долго это будет действовать.
Проблема миграционного кризиса в свете последних событий также приобретает новое звучание. В начале заседания G20 канцлер Германии Ангела Меркель отметила, что теракты бросают тень на ни в чем не повинных беженцев. Это действительно так: даже если кто-то из бегущих в Европу сирийцев действительно является террористом, условия, в которых содержатся беженцы, не позволяют им активно участвовать в организации терактов. Однако есть и другой момент: террористы, напавшие на "Шарли Эбдо" и кошерный супермаркет, а также те организаторы нынешних терактов, которых уже удалось установить, являются натурализованными гражданами Франции, то есть, также бывшими мигрантами или детьми мигрантов.
При этом лишь малая часть мусульман Евросоюза разделяет ценности исламистов, а, значит, то, станет ли вчерашний мигрант исламистом, зависит, в первую очередь, то, что он найдет на новом месте, насколько быстро он сумеет найти работу и интегрироваться во внешнюю среду. Очевидно, этому вопросу, а также тому, как вовремя определить опасность радикализации взглядов мусульман европейские страны в ближайшее время начнут посвящать гораздо больше времени.
Мусульманский вопрос имеет во Франции особое звучание: десятки лет она активно принимала беженцев из своих бывших колоний: Алжира, Туниса, Марокко и ряда африканских стран южнее Сахары, в первую очередь, Мали и Кот-д'Ивуара. В результате в ряде городов, в первую очередь, в Париже образовались кварталы, в которых проживают преимущественно мусульмане, что значительно затрудняет их социо-культурную адаптацию, восприятие ими европейских ценностей и образа жизни. Очевидно, по этой проблеме также стоит ждать каких-то новых шагов.
Не менее актуальным является вопрос, что делать с уже приехавшими беженцами новой волны, а также с теми, кто только едет. Скорее всего, парижские теракты отразятся на обсуждении миграционной проблемы в Еврокомиссии и других общеевропейских органах власти и снизят вероятность принятия системы квот каждого члена ЕС на беженцев, на которой сейчас настаивает Германия. Вполне возможно, что Франция на период действия чрезвычайного положения вообще откажется от принятия новых беженцев, что, впрочем, не снимет вопроса, что делать с теми, кто уже приехал и не изменит географического положения страны, расположенной между средиземноморьем и Великобританией – одной из самых притягательных для мигрантов стран.
