В Париже на 90-м году жизни умер выдающийся французский режиссер и критик, основоположник и идеолог "Новой волны", ближайший соратник Годара и Трюффо – Эрик Ромер. О творчестве режиссера – рассказ обозревателя радио "Вести ФМ" Антона Долина.
Долин: Его не принято называть "великим" - ведь рядом с ним творили другие, главный лирик французского кино середины века Франсуа Трюффо и самый прославленный радикал авторского кинематографа Жан-Люк Годар. Однако не было бы "Новой волны", не было бы движения как такового, не было бы ни революции в искусстве, ни, быть может, еще более существенной революции 1968 года, если бы не Эрик Ромер.
Он был старшим из них – и ушел первым из ветеранов, если не считать Трюффо, покинувшего этот мир совсем молодым: Годару, Шабролю и Жаку Риветту пришлось пережить этого моралиста и любителя парадоксов, который единственный из легендарной компании режиссеров-идеологов отказался от любых компромиссов и был верен своему строгому и в то же время ироничному стилю до последнего фильма.
Ромер родился как Жан-Мари Морис Шерер в Нанси, начинал как учитель литературы, а свое второе "я" придумал уже после переезда в столицу, позаимствовав фамилию у романиста Сакса Ромера, а имя – у режиссера Эрика фон Штрохейма. Он снял свой первый, еще любительский, фильм раньше всех коллег – в 1950-м, но успеха не имел: тогда он и основал знаменитую "Киногазету" в компании с Годаром и Риветтом, а потом продолжил профессиональную критическую карьеру в "Кайе дю синема" Андре Базена.
Главным редактором этого журнала он стал еще до того, как "Новая волна" прогремела с фильмами "На последнем дыхании" и "400 ударов", и оставался у руля важнейшего киноиздания Европы с 56-го по 63-й: именно ему мир обязан реабилитацией Хичкока, который в одночасье превратился из автора жанровых фильмов в крупнейшего художника современности. В конце 1950-х Ромер активно принялся за съемки фильмов, но был отодвинут на второй план более известными коллегами: признание пришло к нему, когда он делал последние два фильма из своего шестичастного масштабного цикла "Моральные истории" - "Мою ночь у Мод" в 1969-м и "Колено Клэр" в 1970-м. Первая картина была дважды номинирована на "Оскар", вторая получила Гран-при в Сан-Себастьяне. Слово "мораль" было для Ромера-художника понятием относительным, но каждым своим фильмом он пытался выяснить, как это понятие менялось в ХХ веке. Большей частью его картины делились на циклы – за "Моральными историями" последовали "Комедии пословиц", а потом были "Времена года".
Никогда не претендуя на любовь широких масс, Ромер посвятил себя не формальным экспериментам, а критическому исследованию банального, привычного, общеизвестного, всегда принимавшего в его картинах неожиданные формы. Он рано почувствовал себя классиком – и фантастически работал с классическими текстами, преображая их в удивительные фильмы: так явились на свет "Маркиза д’О" по Генриху фон Клейсту, "Персеваль Галльский" по Кретьену де Труа и, наконец, "Любовь Астреи и Селадона" - невозмутимая и поэтичная экранизация галантного французского романа XVII века, которая стала в 2001-м последним фильмом Эрика Ромера. Он знал, что этот фильм станет его последним и предупредил об этом публику, оставив ей несформулированный, но четкий завет: узреть новое в искусстве возможно лишь в том случае, если внимательно читать классику.
