Сегодня исполняется сто лет со дня рождения Александра Трифоновича Твардовского, советского поэта, автора "Василия Теркина" и легендарного главного редактора журнала "Новый мир". О Твардовском рассказывает культурный обозреватель радио "Вести ФМ" Григорий Заславский.
Заславский: "Балагуру смотрят в рот,/ Слово ловят жадно./ Хорошо, когда кто врет/ Весело и складно", - теркинская строка Твардовского, ритм мгновенно откладываются в памяти, пожалуй, этим Твардовского можно сравнить с Пушкиным, с его "Евгением Онегиным". Кстати, придумать нового героя трудно, вообще трудно, а придумать нового народного героя, чтобы, никого не расталкивая, плечом не задевая, занял свое место рядом с Ильей Муромцем, с Василием Ивановичем Чапаевым, хотя и тут - Чапаев герой более или менее настоящий, а Теркин – выдуманный. Но и тут сразу же хочется поправить себя: выдуманный, да не выдуманный, известно, как на войне, как только пошел "Теркин" в народ, сразу же пошли с ним по пятам и легенды, а, мол, видели Теркина, служил он по соседству, перевели в другую часть сейчас. Одно из самых лучших, можно даже сказать, эталонных прочтений Теркина было в свое время сделано Олегом Табаковым.
Трижды лауреат Сталинской премии, лауреат Ленинской, а еще и Государственной премий, Твардовский все-таки жизнь прожил непростую, даже трудную. Дочь писателя Валентина Твардовская рассказывает:
Твардовская: Его все время упрекали в том, что в его стихах мало запала и пафоса Победы, он все время вспоминал тех, кто погиб за эту Победу. И многое осталось непрочитанным, "Теркин" заслонил многое, что он дальше писал.
Заславский: А дальше он написал продолжение "Теркина" - "Василий Теркин на том свете". Ее не опубликовали, полное издание выйдет лишь сейчас, к юбилею. Не напечатали, зато поставили - в 1966 "Теркина на том свете" с Анатолием Папановым в главной роли поставил в Театре сатиры Валентин Николаевич Плучек. Спектакль неосмотрительно разрешили, но очень быстро прикрыли. Что там за крамолу увидели - прочтем сейчас целиком, может, так и не поймем.
Но, думается, место Твардовскому в Пантеоне великих деятелей русской культуры было бы обеспечено, даже если бы он был всего лишь главным редактором журнала "Новый мир". Да, была Оттепель, да, кое-что разрешали, но каждая важная публикация давалась с боем, Твардовскому разрешали, может быть, больше, чем другим. Благодаря "Теркину", благодаря уже полученным премиям и орденам, но прежде всего - благодаря кровавым битвам, в которые он бросался всякий раз, как в настоящий бой. "Один день Ивана Денисовича", напечатанный в "Новом мире", открыл новую эпоху не только в советской литературе, но в советской жизни. Потом в "Новом мире" вышли еще три рассказа Солженицына, Твардовский собирался опубликовать и романы, но уже не дали. Изменилась политическая конъюнктура, да и литературная среда была настроена враждебно. Он ушел сам, поняв, что дальше бороться нет смысла, за ним ушла вся редакция.
А если говорить о войне, то, пожалуй, из лучшего, о войне написанного, стихотворение Твардовского "Я убит подо Ржевом":
Я убит подо Ржевом,
В безыменном болоте,
В пятой роте, на левом,
При жестоком налете.
Я не слышал разрыва,
Я не видел той вспышки -
Точно в пропасть с обрыва,
И ни дна, ни покрышки.
И во всем этом мире,
До конца его дней,
Ни петлички, ни лычки
С гимнастерки моей.
Гениальное стихотворение. Так просто, и всё понятно, как сказано уже в "Теркине": "Вот стихи, а все понятно, все на русском языке".
Читайте по теме:
Судьба Твардовского повторила путь страны. История с Андреем Светенко
