65 лет назад - в 1944 году - в Москве открылась очередная конференция стран-участниц антигитлеровской коалиции. На первый взгляд, трудно причислить эту конференцию в Москве к разряду важнейших, как Тегеранскую или Ялтинскую. На ней даже не присутствовал президент Соединенных Штатов. Да, Рузвельт был занят предвыборной кампанией, переизбирался на четвертый срок. Но в том-то и дело, что именно отсутствием лидера Америки эта встреча и важна. Она стала последней, на которой судьбы мира решались без участия Соединенных Штатов.
Как в старые добрые времена, когда Англия и Россия правили миром, с глазу на глаз Черчилль и Сталин обсуждали будущие сферы влияния. Причем, по инициативе Черчилля. Линия фронта и на Востоке, и на Западе даже еще не подошла к границам Третьего рейха, а вот, какой политический режим - западный или советский - будет установлен в странах Восточной и Центральной Европы, решать было самое время.
Решать Черчилль предложил удивительно мелочно. Он взял лист бумаги и стал писать: "Румыния - России 90 %, другим - 10%. Польша - России 75%, другим - 25 %. Югославия и Венгрия - 50 на 50".
Уточним, имелась в виду не территория, а политическое влияние - советское или западное. Как его можно скалькулировать в процентах? Собственно, как "Процентная сделка" эта встреча и вошла в историю. Со стороны британского премьера это была по сути последняя попытка представить свою страну как ведущую мировую державу, решающую судьбы мира.
Вот только мелочным и заведомо неосуществимым оказался этот подход. И не только из-за процентов, на которые Сталин спокойно согласился. Поставил закорючку знаменитым синим карандашом и в ответ на провокационное: "Не слишком ли цинично? Давайте сожжем эту бумагу", - сказал: "Да, нет. Оставьте это себе". Просто он, как и Рузвельт, мыслил действительно мировыми масштабами, для которых Восточная Европа была всего лишь частным случаем. Это во-первых.
Во-вторых, Сталин прекрасно понимал, что без участия американцев эти вопросы все равно решаться не будут.
И третье, решение всякий раз будет кардинальным, стопроцентным. Потому что совместить в процентах социализм и капитализм невозможно, ни в экономике, ни в политике. Что жизнь и подтвердила, когда наступила холодная война.
А Черчилль, сам того не осознавая, подвел в октябре 44-го года в Москве черту под мировыми амбициями своей страны, заведомо ограничив ее европейскими рамками.
