В Красноярске пятилетнего малыша дважды бросили родители: сначала - родные, а затем - приемные. Усыновители не скрывают, что взяли мальчика для того, чтобы у их родного сына был братик. Но из-за рождения второго ребенка чужой малыш стал не нужен. Мальчик прожил с усыновителями 3 года, они всегда говорили ему, что он их родной сын. В Москве уполномоченный при президенте РФ по правам ребенка Павел Астахов вновь поднял тему кастрации для педофилов – по его мнению, осужденные за подобные преступления могут выйти по УДО только после медицинской кастрации. Почему в России дети так беззащитны? Все ли в порядке в стране с безопасностью детей? Это и многое другое Владимир Соловьев и Анна Шафран обсудили со слушателями "Вести ФМ" в программе "Утро с Владимиром Соловьевым. Полный контакт".
Соловьев: Тема, которую мы хотим обсудить в этом часе, это очень важная тема, нас беспокоящая, связанная с тем, что происходит с нашими детьми – безопасность наших детей. Я многократно цитировал уважаемого Павла Астахова, который сейчас занимается очень важным делом – защитой детей. Он советник президента.
Шафран: Уполномоченный по правам ребенка при президенте Российской Федерации.
Соловьев: И Павел тратит много своего времени, и он сам прекрасный семьянин и замечательный отец. Я хорошо Павла знаю, и представляю, насколько эмоционально тяжело, но необходимо вникать в жуткую ситуацию, которая сложилась в нашей стране. Притом какие-то вещи меня, как человека и как отца, не то, что удивляют, а шокируют. У нас на связи Павел Алексеевич Астахов, блестящий юрист, который вынужден был временно приостановить свой статус из-за того, что приступил к работе уполномоченным при президенте Российской Федерации по правам ребенка. Павел Алексеевич, добрый день!
Астахов: Добрый день, Владимир!
Соловьев: Павел, хочу задать вопрос, который нас с вами, как многодетных отцов, конечно, не может не беспокоить: что происходит в нашей стране, почему дети являются объектом насилия в стране, которая раньше гордилась своим отношением к детям? И вот те разумные, хотя многим кажутся чрезвычайными, меры, которые Вы предлагаете, вплоть до химической кастрации педофилов, почему с таким трудом находят понимание в государственных структурах?
Астахов: Вы знаете, Владимир, дело в том, что, по моим ощущениям, те разговоры о традиционно русской семье, которые иногда возникают в силу протестных настроений против нововведений различных, в частности, ювенальной юстиции, они не более чем миф. Потому что традиционная российская семья, к сожалению, в последние 20 лет была серьезно разрушена. Посмотрите, у нас количество разводов какое – до 75%!
Соловьев: Кошмар!
Астахов: Ни одна страна мира себе не может позволить, и просто не выдержит никакая ни демография, ни социология, ничто! Общество фактически уже не опирается на семью. Посмотрите, уровень насилия в семьях, ведь есть регионы, я сейчас проехал по Дальнему Востоку, вот две недели, есть регион на Дальнем Востоке, где 100% преступлений против ребенка совершается в семье. Как быть? Констатировать все эти печальные факты, конечно, можно, но дело в том, что нам надо решить, как мы выходить будем из этого положения. Вот вы сегодня говорили, я сегодня слышал эфир ваш, про отказ приемных семей от ребенка в Красноярском крае. Это не единственный отказ. У нас 30% людей ежегодно возвращают усыновленных детей. Проблема заключается в том, что органы опеки, которых у нас сегодня миллионная армия, вот, представьте себе, в каждом муниципальном районе есть орган опеки, в каждом! Они превратились в антиподы свои, ими серьезно никто в последние годы не занимался. Они давно уже сидят на этих бумажках, актах, заключениях. Очень часто берут деньги за это, нередко, скажем так, вообще просто фальсифицируют их. Вот даже те громкие дела, которые в последнее время были: Денис Хохряков, Артем Соловьев, Денис, которого из Доминиканы вернули.
Соловьев: Да, и Вы тогда ездили, занимались этим вопросом.
Астахов: Да, конечно. Так там же с чего началось? Почему наркодилеры получили этого мальчика? Потому что органы опеки Волгоградской области, специалист сфальсифицировала документы, разрешающие усыновить этого ребенка. Нормально?
Соловьев: Кошмар!
Астахов: Это ненормально! Так вот, обратите внимание, в августе этого года Генеральная прокуратура внесла представление министру образования и науки Фурсенко о том, что работа органов опеки и работа по усыновлению осуществляется неудовлетворительно, а это непосредственная работа Министерства образования и науки. И что же делать дальше? Прошел месяц. Мы видим, что кого-то в отставку отправили? Кого-то сняли со своих должностей из Министерства образования? Нет! Все по-прежнему на своих местах, вот как они заняли эти места, так они и сидят, никто не хочет со своим креслом расстаться. А органы опеки тоже это видят: если наверху ничего не меняется, значит и им ничего не надо. Они же чувствуют эти сигналы, которые должны идти. Но мы это дело так не оставим, потому что в любой ситуации, когда ребенка возвращают обратно, это значит явная недоработка органов опеки.
Соловьев: Павел Алексеевич, а есть какая-то ответственность за возвращение ребенка?
Астахов: Нет, ответственность только одна – что эти люди будут до совершеннолетия платить ему алименты. Вот и все!
Соловьев: То есть, за предательство ребенка…
Астахов: Да, к сожалению это только так может быть. Это даже не наказание, просто форма компенсации. Хотя ребенок же все равно эти алименты не получает до 18 лет, они идут на счет учреждения, в котором он будет находиться. Но проблема-то в другом, что ребенка, когда один раз мать бросила, а второй раз отказались приемные родители, у него теряется привязанность. Такой фактор привязанности, он в будущем семью не сможет создать. Это большая трагедия для ребенка. Это такая травма психологическая, которая просто не заживает.
Соловьев: Павел Алексеевич, также известно, что вы выступили с очень, на мой взгляд, мудрой и правильной инициативой возможности получения условно-досрочного освобождения для педофилов только в случае ими прохождения химической кастрации.
Астахов: Вы знаете, мы говорим давно уже, и, к сожалению, все говорим и говорим, но наталкиваемся на какие-то невидимые препятствия, иногда и видимые, в плане отмены условно-досрочного освобождения, вообще возможности такого освобождения для лиц, совершивших преступление на сексуальной почве против детей. Потому что все прекрасно знают, что это самое мерзкое, пожалуй, гнусное преступление, какое только может быть. И когда есть возможность условно-досрочно освободиться, есть возможность вообще для условного наказания таким людям, то я считаю, что Уголовный кодекс и законодатели, которые еще не приняли изменения, в огромном долгу перед обществом и перед детьми. Я предлагаю формы, которые уже давно известны и опробованы. Они и в Америке используются, и в Европе во многих странах: условно-досрочное освобождение возможно для такого человека, но при одном условии – добровольное прохождение процедуры фармацевтической кастрации.
Полностью эфир программы "Утро с Владимиром Соловьевым" слушайте в аудиофайлах.
