В самоизоляции можно научиться вышивать или готовить. Можно посмотреть спектакль или послушать интересную книгу. Или изменить жизнь. Свою и не только.
Ну почему, зачем я посмотрела на водителя? Но телефон в дороге разрядился, и я оказалась без возможности слушать музыку, читать соцсети. Оставалось смотреть по сторонам. "Стороны", как стало ясно довольно быстро, были пустынны и серы, пришлось переключиться на «салон» автобуса.
Интересно, кому первым пришло в голову назвать внутренность городского транспорта этим словом. В моей голове салон — навсегда ассоциируется с Толстым, "Войной и миром", "салоном Анна Павловны Шерер"... Почти с головой уйдя в воспоминания о XIX-м веке (возможно из-за того, что в московском автобусе я оказалась единственным гостем салона), я неожиданно обнаружила водителя.
Осмелюсь предположить, что он ехал со мной всю дорогу (или, наоборот, я — с ним), но, как это часто бывает, на самые очевидные вещи внимания не обращаешь.
В водителе, впрочем, не было ничего очевидного. Знаю я практически всех водителей на нашем рейсе: это тяжелолицые, мрачные, увесистые мужчины предпенсионного возраста, от одного взгляда которых "зайцы" выпрыгивают из автобуса и идут пешком до метро. А этот — мало того, что молодой — так еще и с лицом, невольно выдающим человека с высшим образованием. Видимо потерял работу в связи с пандемией и сумел быстро переквалифицироваться.
Возможно, я снова увлеклась и фантазирую: водители бывают разные. Тем лучше. Но его образ придал неожиданное направление мысли: один за другим в голове начали возникать люди, жизнь которых изменилась в условиях карантина, паники и потери работы.
Положим, я практически не сомневалась, что благотворительные фонды подключатся к борьбе с COVID-19. Так и случилось: "Живой", "Созидание" стали закупать средства индивидуальной защиты на медработников, которые идут в "красную зону". С утра они ищут поставщиков ЗОЖ с самыми низкими ценами, как говорит глава "Созидания" Елена Смирнова, "мы каждый счет высчитываем до копейки, чтоб помочь большему количеству врачей".
Приятным дополнением стала новость, что некоторые фонды, например, ФГБУ "НМИЦ гематологии" договорились с кафе и ресторанами, и те за свой счет начали готовить еду для уходящих врачей.
Конечно, фонды — это работающие там люди, но люди привыкшие помогать, спасать других. А однажды в facebook (запрещена в РФ) пост мелькнул с едой Ольги Стерховой. Я пролистнула, не читая, но через день появился новый. Оказалось, что моя давняя приятельница, журналист в прошлом, кормит бездомных и животных. Как, сколько человек кормишь, спрашиваю. Поддерживает ли кто-то? Помогает? Или работаешь?
И Оля рассказала: "В конце марта, когда начались ограничения, бездомных перестали пускать в метро, поэтому из функционирующей неподалеку ночлежки, где им оказывали помощь, они стали разбредаться по округе. В один из теплых дней конца марта я прошлась в дальний магазин и поразилась, что каждая лавка на моем пути занята этими несчастными. Потом соседи рассказали, что у нас в подъезде на пожарной лестнице ночуют четверо бездомных мужчин. Первый раз решила их покормить просто остатками своего ужина. Приняли с благодарностью. А потом стала кормить регулярно. Правда, через каждые 2-3 дня делаю однодневный перерыв.
Кормлю их тем, что ем сама. Что-то горячее – суп с бутербродами или второе с парой ложек салата. Плюс чай или кофе с чем-то сладким.
В начале апреля я потеряла работу. Работала по трудовому договору над подготовкой большого мероприятия. Когда стало ясно, что мероприятие, скорее всего, не случится, договор не продлили. Работодателя можно понять – все пытаются выживать. Из-за работы по договору ни в какую статистику безработных я не попадаю, но кормить "подопечных" не бросила, потому что понимаю — им хуже, чем мне: сейчас они лишены прежней возможности подкармливаться у точек общепита. Масок им нашила веселеньких расцветочек.
Когда написала об этом пост в соцсетях, три тысячи рублей прислал на карту друг. И еще волонтеры, которые кормят бездомных собак, привезли 3 пакета еды (крупы, курица, картофель). Так я стала подкармливать и бездомных собак. Сначала за компанию с ними, а потом и сама прошлась по округе и нашла несколько несчастных "хвостов", которым стараюсь тоже что-то подкидывать".
Вспомнила я недавний разговор с психологом Екатериной Сивановой: ее сын пошел волонтером в ковид отделение в Первую градскую больницу. Помимо радости за совсем молодого человека, практически мальчика, его решение, не смотря на все возможные СИЗ страшно пугало.
Но у Егора есть хотя бы минимальный опыт социального служения: в 14 лет он стал волонтером в первом хосписе, служил в армии в военном госпитале, потом снова волонтер в детском хосписе в Домодедово… Другое дело Олег. Олег Яковлев. Фотограф-портретист, иногда урбанист. Тонкий, чуткий, немного Эдриан Броуди в фильме «Пианист».
Ночью апреля, маясь от тревожной бессонницы, стала листать соцсети. А там длинный пост Олега, как по примеру инженера Дениса Спиридонова Олег и его друг Сергей оформились санитарами в госпиталь Национального медико-хирургического центра им. Пирогова и уже отработали первую смену. Олег — в отделении реанимации! На мгновение показалось, что я лопну от гордости за него.
Сейчас Олег ведет дневник санитара, где последовательно и подробно рассказывает о каждом дежурстве. О том, как боялся собственной брезгливости, но ее не случилось, как нежно относится к пациентам, тревожится о них. Что получается и что не выходит. Стараясь не быть сентиментальным, Олег с отстраненной безжалостностью к себе рассказывает о радостях и трудностях обычного санитара в обычной реанимации, куда привозят самых тяжелых больных с COVID-19.
От Олега мысль ушла к Марине Волковой. Что неудивительно. Моя боевая подруга, иначе не скажешь. Марина обладает таким запасом энергии, что сама себя называет электромари. Недели не прошло от начала самоизоляции, как она принялась действовать. И пока я еще только подумывала как и кому помочь, Марина уже все узнала и отправилась спасать мир. Прошло больше месяца, а она никак не может остановиться.
Я попросила рассказать о себе. О том, чем сейчас занимается:
- Меня зовут Марина, мне 43 года, работаю пиарщиком в «Группе компаний 1520», которая занимается строительством и проектированием железных дорог. Когда началась пандемия, нас перевели на удаленку. Просто сидеть дома и писать новости, конечно, было можно. Но у меня высокие скорости жизни и сверхответственность. Друзья рассказали про Мосволонтер и акцию #мывместе. Я зашла на сайт, прошла обучение... Не без труда, раза с 50, сдала тест и получила разрешение стать волонтером.
- Сколько времени в день у тебя занимает волонтерство? И сколько примерно заявок в день ты в состоянии принять и выполнить?
- С 1 апреля я работаю по заявкам, благо есть машина. (Как Собянин делаю объезды по СВАО Москвы.) Поначалу делала в среднем 5 заявок в день, это хороший показатель. Но потом в нашем штабе стало больше волонтеров, и я стала брать 2-3. На это уходит всегда разное время. Есть очень капризные пенсионеры, и с ними надо сверять каждый пункт их заявки, называть цены, Аации. Бывает, что заказывают очень много еды. И на ее покупку уходит в среднем час. Работаю я в удовольствие. В среднем от 3 до 5 часов в день. Иногда больше.
- Собираешься продолжать, когда мы выйдем из самоизоляции или нет?
- Продолжать буду, даже когда вернусь в офис. У меня уже есть свой пул "самоподопечных", и они звонят напрямую, мне на телефон, а не на горячую линию. Это очень достойные и светлые люди. Также волонтерство вывело меня на общественную колею. Меня назначили руководителем Московского отделения Гражданского комитета России. Он занимается помощью гражданам и защитой их прав. Такое решение принял лидер движения "Гражданский комитет России" (ГКР) Артур Шлыков. Это волонтеры Подмосковья. Они делают иногда невозможные вещи, и я, благодаря им, помогла многим подмосковным бабушкам
- Поскольку людей всегда интересуют деньги, спрошу: получаешь ли ты зарплату или какие-то деньги за свое волонтерство? Есть ли бонусы? Кто оплачивает твои расходы?
- Добровольчество – это абсолютно бесплатная история. И когда я пришла в мосволонтер, у меня даже не возникло мысли спросить, будут ли у меня какие-то бонусы за то, что я помогаю? Но я по натуре такой человек. Я очень долго каталась на своем бензине, благо у меня есть удаленная работа и зарплата мне поступила, а бензин не так много стоит (тем более, что я катаюсь только по нашему округу). То есть мне бензина тысячи на полторы хватало на неделю, а то и больше. А однажды я приезжаю в штаб, и наш "главарь" Павел Руднев мне говорит: "Марина, мы хотим тебе кое-что сказать". Весь штаб подошел, все меня обняли и вручили карточку на покупку бензина. Так что теперь я с нее заправляюсь.
Нам очень помогают спонсоры. Например, одна компания бесплатно сделала нам агитационные материалы, еще нам от них же перепали смешные маски. Очень много московских бизнесменов помогают волонтерскому движению. Нам в штаб часто привозят конфеты, баранки, кофе, чай, воду, и мы это тоже все раскладываем в пакеты пенсионерам. Звоню одному деду: "Как вы относитесь к кока-коле?" – "Ой, люблю!" А жена на заднем фоне кричит: "Не вздумайте, у него сахарный диабет!" Поэтому мы всегда уточняем, можно ли положить конфеты или бутылочку кваса.
- Как и кем оплачиваются заявки?
- Закупаю продукты я на свои деньги, приношу пенсионерам, и мы рассчитываемся по чекам – вплоть до копеек. Иногда копейки опускаю. Было такое, я купила одной бабушке 4 батона, валидол и какую-то булочку – рублей на 200. И, когда я увидела эту бабушку, у меня сердце сжалось, я сказала: "Возьмите, я вам дарю!" И убежала.
Вот и все бонусы. Он для меня главное – эмоциональный фон, я постоянно кайфую от того, что происходит. От того, что я встречаю разных людей, и мне удается их поддержать. Я же с ними и по телефону постоянно разговариваю. Совмещаю функции волонтера, психолога, батюшки православного. Такая многогранная жизнь.
Пока Марина Волкова едет от заявки к заявке она рассказывает в прямом эфире истории (называя их байками. По этим байкам Марина уже написала и издала книгу, сейчас готовит вторую), поет песни. Только что не танцует. Впрочем, танцует тоже. Но это в Zoom…
Я давно приехала домой, поэтому пора заканчивать с воспоминаниями. Но еще одну категорию людей надо упомянуть особенно. Это психологи и психиатры, которые бесплатно консультируют врачей "красной зоны". О них рассказала мне психолог клиники Mental Health Center, когнитивно-поведенческий терапевт Ольга Титова.
Оказывается у Ассоциации когнитивно-бихевиоральной терапии (АКБТ) есть программа психологической помощи врачам и медработникам, задействованным в лечении коронавируса, где специалисты когнитивно-поведенческого направления встречаются on-line на специальную рабочую группу. И помощь оказывается по методикам с доказанной эффективностью. Программа предполагает 5 бесплатных консультаций, но по договоренности с терапевтом программа может быть продлена.
Клиника, в которой работает Ольга, тоже организовала такую возможность силами добровольно вызвавшихся сотрудников. Ольга Титова знает об этом не понаслышке: она, конечно же, вызвалась помогать.
Хорошо, что они есть. Люди, готовые спасать тех, кто спасает людей.
