Майданной Украине — три года. Как скакалось и куда доскакались? Где теперь бесноватые герои Майдана и почему ничего хорошего там не получилось?
В первую без Януковича ночь 22 февраля Юлию Тимошенко выкатили в инвалидной коляске на пропитанный гарью Майдан как символ того, что прежней Украины больше нет. И отныне другим решать, для кого открыть двери тюрьмы, а кому — ворота президентского дворца.
"Киев я не узнала. Сожженные машины, баррикады. Но это другая Украина", — заявила Юлия Тимошенко, руководитель фракции "Батьковщина" в Верховной Раде Украины.
Пока душат слезы умиления, до бывшей заключенной еще не доходит, что в другой Украине ее место на задворках, а из харьковской тюрьмы достали для однократного применения. Ей попользовались, как и всеми , кто палками, камнями и телами по улицам горящего Киева прокладывал дорогу к власти не себе.
Вдыхая черный дым горящих покрышек, разливая смерть по бутылкам, они разбирали Киев на булыжники, слепо веря, что потом, после победы, соберут обратно под руководством тех, кто гнал их на щиты "Беркута".
Кто тогда из них понимал, что под эти крики вместе с мостовой Крещатика дробит на куски саму Украину? Возможно, что-то знал Маккейн, купаясь в овациях Майдана, или Нуланд, лично подлетевшая инспектировать, верно ли истрачены 5 миллиардов, но точно не те тысячи, которые, распевая "Украина це Европа", послушно двинули за сотнями, у которых были своя музыка и слова, где ни строчки про "мирный наступ".
Сотник Парасюк, который сейчас командует блокадой Донбасса и зовет на новый Майдан, Майданом тем заработал депутатский мандат. Большинству остальных в спектакле под названием «революция достоинства» оставили только роли, за которые гонорар в виде светлого будущего не полагался, — массовки и пушечного мяса
"Держать на Майдане в течение трех месяцев пять-шесть тысяч боевиков! Их надо было кормить, поить, им надо было платить. Это были серьезные деньги. И вот теперь нам рассказывают о том, что была народная революция", — отметил Николай Азаров, председатель Комитета спасения Украины, в 2010-2014 годах, премьер-министр Украины.
Но сам народ революции очень пригодился. А еще больше те, кому при иных раскладах к власти близко бы не дали подойти. Позже с ними придется этой властью поделиться.
"Пять главных баррикад. У каждой — две сотни самообороны, которые посменно отбывают службу, две сотни в метро — там тоже может быть атака — и две сотни резерва, который в любой момент может высунуться, чтобы поддержать ту или иную баррикаду", — рассказывал комендант Майдана Андрей Парубий.
Он — националист с 15-летним стажем. В декабре 2013-го еще не секретарь Совбеза и не спикер Рады. Его имя еще не приклеено к побоищу в Одессе и снайперам, которые через два месяца расстреляют людей на Институтской улице Киева с подконтрольных ему зданий. Но его бойцы уже отрабатывают тактику боя, которая принесет Майдану первые жертвы, когда огонь охватит автобусы, покрышки и ряды "Беркута".
Она нужна была Майдану как воздух — сакральная жертва. Первое убийство у баррикад на Грушевского с двух метров из оружия, которого у милиции не было, могло сработать как холодный душ, если бы переговоры были целью для тех, кто гнал толпы в атаку. Оно пригодилось как топливо для ненависти.
"Запомнился паренек, которому прострелили ногу. Он плакал и говорил только одно, чтобы ему не отрезали ногу, потому что мамка дома будет ругаться", — вспоминает Дмитрий Собыно, в 2014 году — командир взвода спецподразделения "Беркут".
Киев сдали националистам, а те ненависть над Майданом подняли как знамя. На его красно-черном фоне уже было написано "Правый сектор" (запрещена в РФ) (запрещенная в РФ организация), а его лидеры перестали прятать лица. Дмитро Ярош, еще один будущий депутат, именно тогда вышел из тени, чтобы объяснить, кто на самом деле рулит протестом.
Власть, которой оставалось уже недолго, пришла в себя лишь тогда, когда грохот погромов стал единственным звуком Киева, когда попрощаться с государством пригрозили Донецк, Херсон и Севастополь, когда булыжниками, коктейлями и яростным наступлением ее прижали к воротам администрации, она наконец скомандовала силовикам контратаковать.
Той ночью показалось, что загнанная "Беркутом" на пятачок у трибуны революция сгорит в собственном огне. Но Януковичу уже звонили. Французы, немцы, поляки — кто еще, одному ему известно. Чем грозили — тоже. И он отступил. "Беркут" остановили в шаге от победы.
А на утро была написана самая кровавая страница Майдана. Кадры падающих под снайперским огнем людей на Институтской видел весь мир, которому было не важно, что "Беркут" так и не вооружили, а пули прилетали в спины. Десятки убитых власть деморализовали. Янукович под приглядом посланников Франции, Польши и Германии подписывает все: и досрочные выборы, и — главное — вывод спецподразделений из столицы. Опустевший город боевики заняли мгновенно.
"Через час после подписания начался штурм кабинета министров, через полтора часа — штурм Верховного Совета, то есть, силовой вооруженный захват", — рассказал Андрей Клюев, экс-секретарь СНБО, экс-глава администрации президента Украины.
Рассвет первого дня другой Украины Киев встретил гробовой тишиной улиц. После трех месяцев боев, словно отсыпаясь впрок. На три следующих года войны.
