Шелковистое зеленое плато с одной стороны морщится цепочкой холмов и вырастает в заснеженные горы, с другой плавно скатывается в голубую гладь озера Сон-Куль. Тишина и покой. Умиротворенную картину взрывает надрывный хрип старого грузовика. В перегруженном кузове "ЗиЛа" вперемешку — хмурые люди в войлочных колпаках, части юрты, хворост, дети, собаки и газовая плита. Кочевники приехали на летние пастбища.
В их скарбе нет ничего лишнего. Переносная маслобойка, бочка для приготовления кумыса, жерди и сетка, из которых сделают загон для овец. Разные семьи, один набор. И в нем обязательно будут пестрые ковры с замысловатым узором — ими хозяйка украсит стены юрты, их же постелет на землю. Эти ковры — ширдаки — национальное искусство и гордость киргизского народа. И тайный язык, ныне почти утерянный.
Разговор на забытом языке
Поселок Кочкор за много километров от Сон-Куля. В заставленной стеллажами комнате старых красивых ковров столько, что хватит украсить сотню ханских юрт в два слоя. Я сижу на богатом войлочном ковре. Передо мной — миниатюрная бойкая женщина Фатима Аипова, которая последние несколько минут старательно выводит ручкой в моем блокноте поочередно богатство, здоровье, счастье и мечту. Все эти понятия она записывает на русском и киргизском языках. И зарисовывает на языке символов.
- Вот это, — Фатима аккуратно рисует фигурку, похожую на набычившегося культуриста, — жокеер, мужское начало, символ защитника. С ним в паре обязательно идет умай эне — хранительница очага. В традиционном узоре мужское и женское начало переплетены, всегда вместе.
А еще есть собачий хвост — символ друга, сосуд для кумыса — символ богатства, крылья птиц, звезды, заснеженные вершины гор, рога барана. Все это сплетается в причудливый узор, своеобразное послание для того, кто сможет его прочитать.
Фатима Аипова с мужем в своем магазине среди ширдаков
Когда-то ширдак имел культовое значение. Мать была обязана подготовить свою дочь к свадьбе — сшить ковер. "А если не сошьет, то что это за мать такая — неумеха. Должно быть и дочь такую же вырастила. А может у нее и вовсе матери нет?" — считали в народе. Сама будущая невеста должна была приготовить в свадьбе туш-кейиз — огромное тканое полотно длиной в несколько метров, вышитое изящным орнаментом. Многие девочки начинали вышивать туш-кейиз с двенадцати лет. Вот и получалось, что киргизская женщина что-то шила и вышивала всю свою жизнь — до свадьбы себе, после свадьбы своим дочерям. При свете свечи, до глубокой ночи, после обязательной работы по дому, ухода за детьми, дойки коров и кобылиц.
В советское время в руки киргизским вышивальщицам начали попадать венгерские вышивки крестом, незаметно подкрался модный в наше время пэтч-ворк, а в традиционные орнаменты просочились символы времени — пятиконечные звезды. И все же даже в советское время, на которые принято списывать глобальную деградацию самобытности всех и вся, женщины все так же вышивали. В отдаленных аулах у бабушек в сундуках все еще лежат вышивки, датированные 60-ми и 70-ми годами прошлого века. Да какие вышивки! Сегодня в республике есть немало людей, которые ищут и скупают такие туш-кейизы, чтобы перепродать этот изящный антиквариат желающим за немалые деньги.
Жительница города Нарын Шааркан Абдиева показывает старый туш-кейиз, который она вышила в школьные годы
Прошло время, и вместе с солнечными батареями и дизель-генераторами солнечный свет пришел даже в юрты кочевников. Только вот традиции его не дождались. И вышивание одного туш-кейиза требует много времени и сил. Технология создания ширдака и того сложнее — остричь барана, свалять шерстяной ковер, придумать и вырезать из шерсти сложные узоры, потом сшить кусочки шерсти аккуратными стежками. Слишком сложно, но необходимо — традиция требовала готовить невесте приданое. В конце восьмидесятых в Бишкеке открылась ковровая фабрика — у дорогих и сложных в изготовлении ширдактов появилась дешевая альтернатива. В девяностые на не окрепший киргизский рынок пришли китайские товары. Еще более дешевый и доступный способ подарить на свадьбу ковер и не остаться без денег. Когда все вокруг валится на части, сложно думать о сохранении каких-то там многовековых ремесел. Круг замкнулся. Места языку узоров в нем не нашлось.
Двадцати лет хватило, чтобы практически ушло то поколение, которое помнило, что же значат эти закорючки на шерстяных музейных древностях. От традиционных киргизских орнаментов в народной памяти осталась только форма. Форму лепят на диски с популярной музыкой местных исполнителей, на многочисленные кафе и пластиковые пакеты. Форма эта, надо сказать, самая примитивная. От содержания не осталось ничего. Или почти ничего…
На продажу
Сегодня стариков, которые все еще могут расшифровать послания на ширдаках и туш-кейизах остались единицы. Еще меньше людей, которые заинтересовались вопросом и умудрились найти этих носителей сокрального знания. Фатиме Аиповой повезло — ее мать выросла в то время, когда традиционные узоры еще не потеряли своего значения. Правда, времени на такие спонтанные «мастер-классы» у Фатимы совсем мало. С нами она согласилась пообщаться где-то между походом в налоговую и приемом туристической группы мрачных норвежцев, охочих до азиатской экзотики.
Подобные группы в ее доме бывают часто, причем в основном из процветающей Европы. Специально для такких групп Фатима (естественно, не за просто так), устраивает «ширдак-шоу»: показывает, как ее предки делали, да и продолжают делать войлочные кошмы, валяет простенький коврик и в конце рассказывает, как вырезают и сшивают заготовки для ширдаков. После такой демонстрации удивленные гости отправляются прямиком в магазин, где их ждет выбор ковров и ковриков на любой вкус.
Когда туристы расходятся, Фатима подводит нас к стойке, на которой висят десятки туш-кейизов. Все потрепанные, сразу видно — антиквариат.
- Я их по селам собирала, по бабушкиным сундукам, по старым семьям. Вот этот, — Фатима достает совсем истрепавшееся полотнище, — совсем старый. Вот видите — прямоугольник. Весь узор нормальный, а тут как-то вкривь-вкось заплатка нашита? Зачем, думаете? Сейчас такого никто не помнит, а я вам расскажу. Туш-кейиз должен висеть в юрте напротив двери. Без него юрта — как голова без платка. Входит гость, и сразу думает: «Вот какой богатый туш-кейиз, какой красивый. И дом, значит, тоже богатый». И сглазил. А если на полотне вот такой дефект, весь его сглаз сразу в этот дефект уходит.
Фатима вешает вышивку на место и ведет нас к высокой стопке небольших ковриков-ширдаков. Красные с серым, черные с белым, зеленые с красным. Все цвета, самые разные формы. Рядом на полках стоят валяные лошадки, куколки, висят тюбетейки и колпаки. В двадцать первом веке своим возрождением традиционные ремесла во многом обязаны туристам. Частные мастерские отправляют заказанные ширдаки в Германию, Голландию, Штаты, где те, конечно, через перекупщиков, попадают в коллекции людей со вкусом.
- На нас сейчас работает двести женщин. Я рисую орнаменты, отдаю им, они вышивают. Все, что мы зарабатываем на продаже и на ширдак-шоу, идет на зарплату женщинам. Иногда получается что-то сверху. Мы могли бы это пустить на расширение — сделать музей побольше, восстановить стены, они у нас совсем валятся. Но вместо этого мы эти деньги отдаем женщинам, у которых проблемы со здоровьем.
- А как вы думаете, женщины понимают, что они вышивают?
- Может и понимают, но единицы. Почти никто не понимает.
- Ну вот возьмем, к примеру, вот этот ширдак…
Я беру с самого верха стопки черно-белый ковер, но Фатима останавливает меня:
- Ты лучше перебери все и выбери тот, который тебе придется по душе. А я тебе скажу, что ты за человек.
Я начинаю перебирать шерстяную стопку. Не то, тоже не то, слишком яркий, слишком броский… И останавливаюсь на красно-белом коврике. Показываю его Фатиме. Та задумывается и начинает водить пальцами по линиям:
- Ты огонь любишь. Если будет плохое настроение, зажги свечу — сразу станет легче. Путешествовать любишь, не можешь сидеть на месте. Любишь свободу, тебя сложно удержать. У тебя есть большая цель, и ты верующий — то есть в цель свою веришь.
Фатима продолжает перечислять мои качества, а я мысленно загибаю пальцы. Все более-менее про меня.
- Вы не подумайте, что я шаманка какая-то или что-то. Просто вижу. Вот этот ширдак видите, — она показывает нам ковер, в котором к кайме дошит маленький кусочек, — Иногда не хватает материала нормально ширдак обшить, приходится подбирать кусочки, вставлять. И вот приходит турист и выбирает именно такой. А я ему сразу повышенную цену говорю. Мама на меня злится: "Зачем цену больше дала?" А я ей: "Мам, да ты посмотри, какой он ширдак выбрал, он же жадина". И точно, торговаться начинает.
Может быть это простая логика, но здесь, в полутемном магазине, среди вязи национальных узоров, очень хочется верить в чудо.
Материал подготовлен в рамках экспедиционного проекта "Наследники степи", организованного при поддержке Вестей.Ru и компании The North Face Russia. Организаторы проекта благодарят турфирму Ak-Sai Travel за помощь в организации работы экспедиции в Кыргызстане. Следить за новостями проекта и смотреть уникальные фотографии из Центральной Азии мы можете на Вестях.Ru, а также в официальной группе экспедиции "Наследники степи".
