В Театральном центре на Страстном Евгений Гришковец сыграл новый спектакль по своей новой пьесе, которая называется "+1" и рассказывает об отношениях автора с человечеством, для которого он всегда - плюс еще один человек.
Гришковец - узнаваемый, обаятельный, несколько усталый, поскольку график его жизни явно не учитывает необходимости отдыха перед премьерой, выходит и перед спектаклем, как и раньше, произносит несколько слов от себя. Очень просит отключить телефоны и просит прощения, если придется заглядывать в текст – давно не писал новых текстов, и давно у него не было премьер. За без малого два часа, что идет его новый спектакль, пару раз он и вправду заглядывал в лежавшие на столе листки и один раз извинился за то, что "проглотил" большой и важный кусок.
Как и обещал, Гришковец выходит на сцену с российским флагом. Перед этим надевает скафандр, похожий на настоящий, берет в руки флажок и крепит его на "поверхности Марса". Да, Гришковец играет в космонавта, который первым покоряет красную планету и оттуда, с невероятного космического расстояния, говорит, что думает в эти минуты. На таком расстоянии, говорит герой Гришковца, вдруг понимаешь, как сильно любишь и Россию, и ту страну, в которой родился (у Гришковца, как и у многих еще зрителей в зале, это был Советский Союз), а также правительство, премьер-министра и президента России. Любишь всех и гордишься за страну, посланцем которой, а не только посланцем Земли, ты становишься в этот торжественный момент.
Как многое, что говорит Гришковец, слова о любви к Родине из его уст не кажутся ни натяжкой, ни чем-то конъюнктурным или неискренним. Ему веришь. И за одно это – все-таки тема непростая – этот спектакль можно назвать удачей.
В спектакле таких удачных запоминающихся минут все-таки немало. Все-таки многие "Гамлеты" запоминаются сегодня по одной-единственной детали – в одном принц датский нюхал свои носки, в другом – выходит на сцену в шубе стражника… А Гришковец, кроме как о любви к Родине, успевает еще интересно рассказать о своих отношениях с раем, про теорию эволюции Дарвина и порадоваться вместе со зрителями, что он, как и мы, стоит в самом конце этого эволюционного пути, с прямою спиной и руками человеческой длины.
Но с годами, которые прошли с момента первого выхода Гришковца на публику, понимаешь, что, если можно так сказать, и наши требования к нему изменились. Игра в правду, в искренность уже не кажутся чем-то новым. Такого Гришковца все уже знают. И нравится больше то, где он, драматург, актер, режиссер и все, что возможно, в одном лице – где он показывает свое мастерство, искусство театра. А где рассказывает как бы доверительно не о себе, а о других – интерес вдруг уходит, и видно, что он чуть высокомерен, когда говорит о четвертой скрипке в оркестре, о менеджере, который подносит то ли чай, то ли кофе своему начальнику… Нет, это все лучше, чем Гришковец расскажут другие. А о любви к Родине, как он, давно не говорил никто так просто, убедительно и, если хотите, понятно.
