"Я был очень неприятный товарищ – жестокий, злой". Если бы он не показал мне свою фотографию тех лет, никогда бы не поверила этому самобичеванию: напротив за столиком в кафе сидел веселый, с ехидцей в глазу обаятельный мужчина. А те, кто знают Сергея Нидолова (сетевой псевдоним Барон Муха) по благотворительной линии, точно сочтут это наветом, наговором на себя и скажут, что он достойный конкурент моему брату Петру. Они, безусловно, разные. И живут, поступают по разному. Но оба – добрые, безотказные, организованные (они, конечно, откажутся от такой характеристики). А еще и тот и другой спасли или, по крайней мере, не раз выручили все сколь-нибудь известные благотворительные фонды.
"Однажды мной режиссер заинтересовался. Говорит – работа в криминалистике крайне увлекательная, никак не хотел поверить, что это на 90% возня с бумагами. Все думал, что я с пистолетом бегаю, а я пистолет в руки ни разу не брал. Раз достал, а он сам выстрелил. Упал и снова выстрелил – мне в ногу попал. Пришлось лечиться".
Рассказ о себе Сергей постоянно перемежал подобными шуточками. И это понятно – каждому из нас непросто говорить о себе настоящем. Тем более, когда твоя жизнь далека от сказочной. Слушать его было необыкновенно интересно: неожиданно я открыла совсем другой мир. Он, этот мир, сопровождал меня всю мою жизнь, был совсем рядом, но мы никогда не пересекались: "Я вырос на Севере, где, если человек, делает хорошее просто так – ты чувствуешь подвох. У нас люди не привыкли, что к ним с добром приходят. Ориентиром была установка хищника: бери все, что можешь. Но я рад, что прошел путь шакала, потому что так я научился вычленять в людях хорошее. И я точно знаю, что нужно каждого человека проверять в деле".
А я-то всю жизнь прожила, уверенная, что моих родителей, меня – окружают люди, всегда готовые прийти на помощь, помочь, спасти, выручить, ободрить добрым словом – как минимум. Неужто и правда такое бывает, что за все детство-юность человек не встретит никого, кто мог бы стать добрым примером? "У меня от мамы дар видеть людей. Поэтому как только появлялся некто, на кого можно ориентироваться, я к нему присматривался и понимал, что лучше этого не делать. Тренер был хорошим тренером, но жутким бабником, был еще неплохой парень – танцевал хип-хоп, что крайне необычно для наших мест, но он оказался наркоманом".
Я слушаю и понимаю – лукавит слегка. Может и пытался стать как все вокруг, но что-то настоящее внутри не пускало, не позволяло: "Я стал искать смысл в книгах и из них понял, что люди не бывают ни хорошими, ни плохими. Единственная книга, над которой я плакал, "Слово и дело" Валентина Пикуля. Недавно перечел – полная чушь. Один из ее героев государственный деятель периода царствования Анны Иоановны Артемий Петрович Волынский. Тогда я впервые в жизни увидел неоднозначного героя: наглый вор, взяточник, он хотел сделать что-то хорошее. Это было огромное потрясение, но в результате ориентиром для меня стали не идеальные люди, а те в ком хорошего больше, чем дерьма. Следующий шаг я сделал на похоронах одного прокурора. К 30 годам он хорошо поднялся, но человек был никакой. На похоронах все говорили о том, какой он крутой, а через три месяца я заехал в прокуратуру, заговорил о нем, а они не могли вспомнить, о ком говорю. И я понял, что если я сейчас умру, никто не вспомнит, кто я. На следующее утро я поехал на его могилу, увидел там родителей-пенсионеров. Они рассказали, как откладывают на крест – на памятник денег нет, все забрала бывшая жена. Помог им поставить памятник. И тогда меня поразило – человеку было дано столько возможностей, а как он ими распорядился. После этого я понял, что надо что-то менять".
На самом деле менять и меняться Нидолову приходилось всегда, всю жизнь. И каждый раз кардинально. Ведь и следователем он стал не сразу, сам-то Сергей выбрал себе другую профессию: приглашение на учебу ему пришло, когда он уже поступил и начал заниматься в психологическом институте. Он дал согласие, вот тогда-то началась почти что сказочная жизнь. У которой, как выяснилось чуть позже, есть страшная оборотная сторона. Вернее даже несколько. От моральных до самых что ни на есть земных.
- Чем стал заниматься?
- Пока работал следователем, моя жизнь была светла и пряма как путь к коммунизму. Но я был очень неприятный товарищ – жестокий, злой. Я был некрасивый огромный монстр. Мне приходилось давить на людей. Я мог ударить человека по лицу, мог угрожать, допрашивая десятилетнюю девочку, часто давил на людей.
Было несколько рейдерских случаев, когда у людей приходилось отбирать предприятия. Но однажды на завод пришли ребята-энтузиасты – дети тех, кто его построил. Завод изготавливал фарфоровые предохранители – заглушки на столбах. Ребята начали его поднимать: кругом полная разруха, ничего не сохранилось, никого не осталось. Восстановили, и тут же нашлись люди, которым это место понадобилось. Они наняли нас, а мы не имели права на эмоции. Раз уж мы жили по волчьим законам, не время о малышах и несчастных людях рассуждать. Пришли и видим, что завод – это их дитя. Они когда-то в детстве по нему бегали, а теперь каждый закуток восстановили своими руками. И на последнем совещании (часть завода принадлежит акционерам) мы им подробно рассказали, что будет дальше и с ними и с производством, если они не отдадут завод. Они спорили, пытались нам рассказать, как поддерживают дом престарелых, как соцпакеты выплачивают, что у людей появилась цель, надежда. А мы понимаем свое: ребята, вам пришел конец. Когда-то мне доставляла удовольствие моя власть, а тут я увидел, что, если мы их не тронем, перспективы у них огромные, и они выйдут на рынок. После этого я ушел. Потом вернулся и с помощью партнеров сумел все отыграть обратно. Это единственное, что я сделал хорошего в жизни, вдруг зачтется. А они даже не поняли, что произошло. Может, когда-нибудь я расскажу им эту историю, но пока они меня ненавидят.
- Ты ведь инвалид?
- У меня и дырка в животе. Да по дурости – так всегда бывает. Был бы умным, не полез бы. Я бы рад рассказать, что был ранен при исполнении, преследуя опасного преступника или банду жестоких бандитов. Увы, по пьяни кто-то махал пистолетом, в меня прилетело. Полгода в коме пролежал на искусственном поддержании жизненных функций. Когда очнулся, встал, ноги не держали (все мышцы атрофировались) – упал, пополз к шкафу, посмотрелся в зеркало и засмеялся: там другой человек, я его никогда прежде не видел.
- После этого сознание меняется?
- У меня до сих пор мурашки по коже бегают.
Ну да, я видел сны. Ненавижу мистицизм, у меня все бабки по материнской линии на этом двинутые. Но Бога я видел, в аду был. По моим представлениям ад – кошмарнее Бога, потому что ад – это НИЧЕГО. Однажды я ночью нырял с аквалангом под лед. Ты барахтаешься в воде и понимаешь, что вокруг тебя плавают рыбы, но ничего не видишь кроме серой мути. Ощущение, что ты в полной пустоте. А тут еще хуже – настоящая пустота. Вокруг ничего живого. Ни малейшего проблеска. Ты один голый болтаешься в пространстве. Постепенно начинает приходить понимание, что так всегда было и будет. Я пытался себя кусать, задушить – не выходило. Ты один на один с собой, и нет ни единого лучика, за который можно зацепиться. Ты никому не помог. Ты работал, а где результат? Мне 28, а я ничего и не сделал. Денег заработал, квартиру приобрел – где все это? И ничего не поделать. Есть только ты и твои воспоминания. Я мечтал, чтобы хотя бы огонек свечки где-то промелькнул.
С Богом было короче и проще. Кто-то сказал – ладно, иди. И я вышел из комы. Видать, он понял мою натуру, дал пинка и выкинул. А может кто-то попросил за меня внизу.
- После этого ты и попал в благотворительность?
- Не сразу, конечно. Я, как все, оказался в благотворительности во время пожаров 2010 года. Познакомились и понеслось. Иногда задумаюсь – как все по дурацки сложилось, но мне нравится. Благотворительность заражает, но к ней надо проще относиться и с пониманием. Получается, я сформировываться начал не так давно – не любил я этот мир, не понимал, насколько он замечательный.
- А помнишь свой первый проект после пожаров?
- Детские дома. Мы же уже все узнали о благотворительности, во всем разобрались и поняли: надо спасать детские дома, там дети умирают. Бросились на амбразуру. Приехали в Долгопрудный, увидели, как детдомовский ребенок откладывает конфеты с белой начинкой в сторону, и поняли: не умирают. По крайней мере, от голода. И до завтра точно дотянут. Но все же мы собрали денег и привезли им монитор металлофон и мячи.
Там же обнаружили авиамодельную секцию. У нас такого не было, никаких кружков. У нас драки на улицах да спорт, борьба да бокс. Я приезжал к бабушке и дико завидовал брату Роме, что он клеит и запускает самолеты, а я единственное, что умею – рожи бить. В Долгопрудном кружок работал с 46-го года – только что прошла самая страшная война в истории человечества, но страна нашла возможность создать эти кружки для детей: отцов не было, некому было воспитывать парней. Преподаватели там за копейки работали, на голом энтузиазме. Но спустя 10 лет в стране был бум авиаконструкторов, летчиков-испытателей. На моих глазах кружок закрывали. Я выходил и плакал. Я после смерти жены не плакал. Это было как крещение в водах Иордана – меня макнули и вытащили. Самое больное, что мы ему так и не помогли.
- А как появилось сообщество Together.ru (Тугеза)?
- Мы, еще неорганизованные, пытались предлагать свою помощь благотворительным фондам. И нам несколько раз отказали со странной формулировкой: что вы от нас хотите. Они отказывались от помощи, уверенные, что у нас корыстные намерения. Что это провокация. Эти фонды сейчас не существуют, мы просто попали не в ту тусовку.
Тогда мы решили основать собственную группу. Название придумали Тугеза – значит, вместе. Сначала хотели "все вместе", но оказалось, что так партия называется. Начали устраивать акции, и неожиданно выяснили, что ни один благотворительный фонд не занимается отчетами. Все делают бухгалтерские отчеты, но никаких фотографий или рассказов о том, как было. Ничего!
Самый большой плюс Тугезы в том, что мы превратили благотворительность в реалити-шоу. Глядя на нас многие фонды стали нам подражать делать подробные отчеты – как задумали, собрали, съездили. Они нравятся людям. Потому что одно дело "дайте копеечку", а другое: "Вот что мы за эту копеечку потратили. Вот фотографии, рассказ – на что она пошла". Это буржуазный подход, но он работает. А можно еще и поехать с нами, помочь лично. Ощущение сообщества, нечто от тимуровцев привлекало. А когда люди увидели, что любые 100 рублей доходят до адресата, что мы купили корову и сделали ремонт, мы стали пользоваться популярностью.
Жаль, конечно, что Тугеза закончилась – как раз недавно подводили итоги. Люди слишком быстро познакомились. Возникли отношения, начали узнавать, дружить, ссориться, и все посыпалось. Первыми ушли девчонки. Потом я поссорился с… нам бы помириться, но гордость мешает. Теперь есть Планета.ру: огромная площадка, грамотный пиар. Там много акций, можно выбрать по себе. Конечно, мы были динамичнее, поскольку ничем не обременены. Но потом началась бюрократия: давайте создадим комитет, генерального выберем. И я сказал, что я ухожу. Не надо все структурировать. Три года мы делали классное шоу. Шоу в том, что можно динамично поучаствовать в решении чьей-то судьбы и получить удовольствие. Зашел человек в Тугезу, видит – поездка, а у него время есть. "Старость в радость" пишут: помогите собрать на стеллажи для бабушек. Или с зоны: "Пришлите книг".
К тому же Тугеза была отличной координационной школой: к кому постучаться, с кем пообщаться. Это же гигантский опыт – собрать с нуля полмиллиона, не имея банка, который подстрахует, ни бухгалтеров, способных вести учет. Ни маркетингового отдела, который будет заниматься пиаром. Словом, за эти несколько лет я обрел такой опыт и столько друзей, сколько за всю жизнь не приобретал. Но мне хотелось больше динамики, больше обсуждение, провокаций, споров. Хотелось создавать тусовки – чтобы выхлоп был поярче.
- И что ты надумал?
- Я умудрился сотрудничать со всеми известными фондами. Мне же интересно, чем люди занимаются. Я же никогда не видел людей, делающих добрые дела. Я прихожу поговорить, пообщаться – потом выходит их попиарить. Обожаю фонды "Созидание", "Старость в радость" – они постоянно вывешивают письма, фотографии, рассказывают, как и что происходит. Я умру, и все забудется, а после них что-то останется. А если в том, что останется, будет, пусть и маленький, но процент моего делания, это же клево. А я хотя бы получу плацкарт в рай.
- Ты так меркантилен?
- Конечно. Квартиру. Машину в могилу не заберешь. А вдруг меня кто-то хорошим словом помянет – был такой парень, он что-то делал. Я получил цель и живу.
- Ушла Тугеза, появились новые цели?
- Изменилась жизнь – я стал загадки отгадывать-загадывать – мне это нравится. Решили попробовать сделать игровой проект "Апостол". Я мечтал сделать on-line игру, но не решался. Когда работаешь на чужого дядю, начать самому что-то делать страшно, а тут надо все делать самому. Я помогал в других проектах, набирался решимости, а однажды понял: сейчас или никогда. Обычно такие проекты к благотворительности отношения не имеют, но нам удается помогать раскруткой, мы обращаем внимание разных людей на то, где можно помочь. "Апостол" позволяет ежедневно узнавать что-то новое. И удивительные люди приходят, подтягиваются умные головы. До смешного. Повесили картинку-загадку с заданием отгадать модель женских трусов, а в комментариях развернулся тренд о химии и физике. И про благотворительность в том числе.
Такой он, Сергей Нидолов. Ему, без сомнений, пришлось измениться, но он не стал идеальным. Да и личные качества остались. По его собственным словам, сегодня для него главное "найти цель, чтобы не давала покоя" и "палкой взбалтывать болото". Что важнее, Сергей понял и принял вечную мудрость: "Надо самому делать первый шаг. Всегда побеждает тот, кто делает первый шаг – в любви, в бизнесе, в жизни. И в благотворительности. Тогда ситуация будет на вашей стороне".
