Недавно в Париже прошло собрание потомков русских эмигрантов по случаю 400-летия дома Романовых. Конечно, радикальные республиканцы могут про таких парижан фыркнуть: мол, побежденные, обиженные, неспособные на признание и анализ ошибок, которые и привели их предков к потере и монархии, и родины. Наверное, есть среди них и такие. Но совершенно точно есть один удивительный персонаж.
На набережной Конти, где располагается Французская академия, работает пожизненный секретарь этого уважаемого учреждения — Элен Каррер д'Анкосс. Сейчас она опять собирается в Россию к Путину, чтобы проконтролировать: достаточно ли французского языка будет использоваться на зимней Олимпиаде в Сочи. Эта француженка — потомок старинного грузинского дворянского рода Российской империи и автор многих книг о России, к которым скоро прибавится еще одна. Своим каллиграфическим почерком она сейчас пишет страницу за страницей о Романовых. Главные герои для нее — Петр и Екатерина Великие и Великий Александр II.
- У меня сумасшествие, так как меня интересуют вопросы власти. Меня всю жизнь интересовал вопрос власти. Я этому училась в политическом институте. Постоянно задаю себе вопрос: “А где государственная власть в России?” Где государство? Где российская нация? Где это объединяется?
- Избрание Михаила Романова Земским собором и завершение тем самым Смутного времени — это революция или контрреволюция?
- Нет, не скажу. Это не революция и не контрреволюция, а нужный момент. Я скажу, что это было сделано хорошо. В конце концов, чем было советское государство? Государства не было, а была партия. Партия была более-менее как государь, который исходил от Бога, но партия исходила от бога пролетариата, бога истории. Бедный Николай II был слабой личностью — это единственная вещь, которую можно сказать о нем, но он был милым человеком, желал добра своей стране. Он не понял, что значит XX век, что общество совсем другое. Я расскажу маленький анекдот. Я выросла в среде русской эмиграции, но вокруг меня было много друзей моей семьи. Помню одну милую графиню Граббе, которая была фрейлиной последней императрицы. Она мне сказала: “Мы до такой степени мало понимали, что слово "социалисты" не умели правильно произносить. Мы говорили "цицилисты".
- Знаете, мне кажется, что переломным моментом было решение Александра III не пускать "кухаркиных детей" в школу.
- У Александра III было много переломных моментов. Один из них произошел тогда, как политические реформы своего отца он разорвал. Если бы не разорвал, "перестройка" Петра, Екатерины и Александра II продолжалась бы, и она дала бы государство XX века.
- Он разорвал, или террористы разорвали?
- Террористы знали, что они делали. Ленину помогла война и то, что немцы поняли, что надо заплатить за революцию. Про это всегда говорили, что неправда, но, в конце концов, все документы показывают, что это правда, так как документы существуют. Нужно сказать, что в этом случае Французская революция не была проплачена из-за границы, а Ленину помогли оттуда.
- С одной стороны, вы сетуете на отсутствие в России развитых демократических институтов на разных этапах. Земский собор не перерос в то, во что он перерос в Европе. В конце концов, Генеральные штаты породили будущий парламент, и так далее. С другой стороны, вы всячески подчеркиваете роль момента и роль личности в истории.
- Абсолютно.
- Это, безусловно, так. Благо мы не марксисты, мы можем рассуждать такими категориями.
- Нет, не только марксисты. Во Франции была "Школа анналов", которая считала, что личности абсолютно неинтересны, что интересна только цена хлеба и сколько часов работают люди. Теперь вернулись к тому, что люди играли роль.
