Обратим внимание на следствия и нюансы путинской "Прямой линии" — прежде всего, с помощью самого Владимира Путина. По окончании передачи "Вести в субботу" задали президенту несколько важных уточняющих вопросов. Четыре часа сорок семь минут — это рекорд, о котором и думать было нельзя, когда подобный формат начинался в теперь уже далеком 2001 году. Впрочем, и нынешний формат — другой. Тем было много, но уже в первом часе многих впечатлило присутствие Алексея Кудрина. Со времен ухода из правительства он был замечен и на проспекте Сахарова, и как организатор Комитета гражданских инициатив, а теперь у них с Путиным случилась прилюдная полемика о курсе правительства. Но была она очень дружеская. Более того, Путин сказал, что и вновь видел бы Кудрина во власти, но тот отказался. Что бы все это значило?
За последний год для кого-то было, может, и удивительно слышать в государственном (как принято считать, исключительно провластном) телеэфире не самые приятные для "Единой России" вопросы и комментарии в отношении закона "О митингах" или, например, "закона Димы Яковлева", но "Прямая линия" доказывает: вопреки тому, что о нем говорят его ненавистники, Путин (человек с четкими принципами, на чьей стороне, между прочим, — большинство избирателей) не отказывается от того, чтобы выслушать все государство, всех граждан. При этом, зная манеру Путина, иной раз смысл его ремарок кроется даже и в микроинтонациях, в том числе в ответах на уточняющие вопросы "Вестей в субботу".
- Владимир Владимирович, если не секрет, какую должность вы предлагали Алексею Леонидовичу Кудрину?
- Но он же от нее отказался, чего об этом говорить.
– Вы сказали, что его профессиональная экспертиза, его профессиональное сопровождение еще потребуется. То есть, это не конец разговора с ним?
- Дело не в том, потребуется или не потребуется. Мы с ним и так встречаемся — не очень часто, но достаточно регулярно. У нас же достаточно добрые личные отношения. И я действительно с большим уважением отношусь к нему и как к человеку, и как к специалисту. Его мнение никогда не будет лишним.
- Госслужба будет ему предлагаться или пока нет?
- Он пока захотел сосредоточить свои усилия на преподавательской работе. Это его личный выбор.
- Владимир Владимирович, 11 сентября 2001 года вы сразу позвонили Бушу, выразили соболезнования и предложили помощь. В этот раз был двухтактный ход. Вы сначала позвонили, выразили соболезнования Обаме и через паузу предложили помощь. И видно, что она оказывается. Опасаетесь, что может случиться, как в прошлый раз, когда помощь будет предложена, сотрудничество начнется, а потом все это "рассосется", извините, за выражение?
- Нет. Почему? Просто масштаб совершенно разный. Одно дело — 11 сентября. Тогда погибли сотни людей. Теракт носил масштабный характер. Другое дело — сейчас. Любой теракт, любое убийство — это гнусное преступление против людей, но все-таки масштаб — разный. И мы сразу же выразили соболезнования, а позднее я позвонил. Но связано это было уже с расследованием и возможностью подключения наших спецслужб, чтобы оказать американским коллегам помощь и поддержку. Имеется в виду, что часть носителей информации, родственники этих преступников находятся на территории Российской Федерации. И такое взаимодействие налажено.
- Водоразделом для очень многих людей, вне зависимости от идеологических предпочтений, был Акт Магнитского. С моей точки зрения, — за границами добра и зла, что касается международного права. Вы сказали, что американцы принимали этот акт на фоне того, что расследование не было доведено здесь до конца.
- Конечно.
- Надо все-таки бы его довести до конца-то, наверное, чтобы половину вопросов снять?
- А оно и доведено до конца. И следственные органы пришли к выводу, что никакого умысла злого, никакой преступной халатности не было. Но трагедия произошла. А что, в американских тюрьмах никто не умирает что ли? Не было пыток, как об этом говорили, не было ничего другого, что требовало привлечения к уголовной ответственности должностных лиц.
- То есть это дело закрыто?
- Да, это дело закрыто. Но не закрыто дело по господину Браудеру, интересы которого защищал Магнитский. Наши правоохранительные органы считают, что он нарушал действовавшее в России на тот период времени законодательство, и незаконно обогатился. Это другой вопрос.
- Трагедия в Белгороде возродила споры о свободе на ношение оружия. Одни считают, если у таких уродов оружие оказывается в руках, хорошо бы и другим его иметь для самообороны. По мнению других, то, что натворил этот человек, — доказательство того, что свобода на ношение оружия спровоцирует новые трагедии. Где вы в этих дебатах? Поддерживаете вы или нет идею о свободе ношения оружия в России?
- Я не поддерживаю идею о свободном обороте оружия в России. У нас и так много проблем. Предостаточно. У нас и так на руках у населения оружия много, даже слишком много. Поэтому искусственно стимулировать этот процесс очень опасно.
