В Галерее на Солянке открылась выставка, посвященная 25-летию кинофильма Андрея Тарковского "Жертвоприношение". В экспозиции представлены уникальные фото и видео, сделанные во время съемок фильма.
Выругался, но не стал срываться, сдержался. Провода перегорели, камера сломалась – так выглядел первый неудачный дубль знаменитой сцены пожара из "Жертвоприношения", о котором мало кто вообще знает. 7-ми непрерывным минутам, вошедшим в историю кино, описанным в учебниках, отдан целый выставочный зал. Лейла Александер-Гарретт, переводчица режиссера на съемочной площадке, вспоминает тяжелые мгновения.
"Вы представляете состояние Тарковского? Когда это произошло, все были потрясены его сдержанностью, он не сказал ни слова, стоял и рвал на мелкие куски план сценария. Это было выражением ужаса", – делится воспоминаниями Лейла Александер-Гарретт.
Тарковский размышлял: жертвоприношение – то, что каждое поколение должно совершить по отношению к своим детям, принести себя в жертву. Ингмар Бергман позже скажет: в фильме – логика сновидения. Выставка, приуроченная к 25-летию ленты, делает попытку заглянуть на режиссерскую кухню. Подспорье в этом – эксклюзивный материал из архива переводчицы Тарковского.
"Они показывают человека-творца не позирующим, а в процессе работы: общение с группой, с актерами", – говорит Лейла Александер-Гарретт.
"Жертвоприношение" – о попытке спасти семью, а может и весь мир, от атомной катастрофы. Последняя лента Тарковского, отмеченная каннским Гран-при 1986-го года – загадка и завещание. Работая, режиссер, боявшийся КГБ, почти не общался с людьми из России, не подпускал к себе журналистов. Свидетельства Александер-Гарретт – она написала книгу-дневник о тех 55 съемочных днях – возможно, последние подробные мемуары о позднем Тарковском в эмиграции. Их связывало тонкое взаимопонимание.
"Тарковский отправил 14 переводчиков, потому что алхимия не сходилась, как он называл. И шведы недоумевали: что нужно этому русскому режиссеру? Какая еще алхимия?" – смеется Лейла Александер-Гарретт.
Алхимия, не иначе: переводчица даже сыграла мать режиссера. Образ женщины в белом, мелькающий в зеркале, Тарковский увидел во сне, решил снять для "Жертвоприношения".
"Тарковский умел уговаривать, он сказал: звони администраторам. Они сначала просто не поняли, было молчание в телефонной трубке, потом они просто сказали: он сошел с ума! Что он там себе думает?" – вспоминает Лейла Александер-Гарретт.
Сон был снят, только в "Жертвоприношение" не вошел, получился, как сказал Тарковский, "слишком уж красивым". Бобину с экранизированным видением подарили Лейле, она оцифровала и спустя четверть века показывает Москве.
Предполагается, что зритель сможет познакомиться на выставке и с самой картиной. "Жертвоприношение" два раза в день будут показывать прямо в галерее. Представление, таким образом, будет получено полное. Если "полным" вообще можно назвать представление об одном "Жертвоприношении", когда любой фильм Тарковского – "Солярис", "Сталкер", "Зеркало", "Ностальгия" – разобран киноведами и киноманами на хрестоматийные кадры.
Сестра режиссера сетует: придется говорить о фрагментах творчества, пока не появится личный музей Тарковского. Этот музей мог бы начинаться, например, с детского стенда.
"Если представить, что он потом стал режиссером, занимался этим синтетическим кино, где и изображение, и звук, то это вот первый опыт такой его озвученной картины. Он изображал взрыв: самолет, летящие бомбы, снаряды", – рассказывает Марина Тарковская.
Рядом – как будто альтернативная судьба: что было бы, стань Тарковский живописцем.
"Он очень тонко чувствовал природу, в этой небольшой картине я вижу его желание профессионально взять за рога этот момент жизненный", – комментируется картину Александр Гордон, автор книги "Не утоливший жажды: Об Андрее Тарковском".
Музей Андрея Тарковского мог бы появиться в московском доме на Щипке, разрешись административные трудности со столичной площадью. Пока же бесценные архивы разбросаны по домам родственников и друзей режиссера по всему миру.
