Отставка Юрия Лужкова по утрате доверия, встряхнувшая Москву – и не только Москву – утром вторника, вновь доказала, что бывают такие вещи, как долгожданная неожиданность.
Все, кто не совсем заигрался в конспирологию, понимали, что дни Лужкова во главе Москвы сочтены, уже без малого месяц – с тех пор, как в "МК" появилась подписанная псевдонимом статья, где говорилось, что президента Медведева "науськивают" на его политического отца и на главную опору этого самого отца – московского градоначальника.
В политических кругах все понимали, откуда исходил этот – по любым меркам, нахальный – текст; но через некоторое время примерно то же самое повторила уже от своего имени Елена Батурина. Так что вопрос, по существу, оставался только один: со скандалом уберут Лужкова или без скандала.
Президент явно делал всё возможное и ещё малость сверх того, чтобы дело закончилось пристойно. Лужкову дали неделю отпуска для размышлений о добровольном уходе. И даже когда, выйдя из отпуска, мэр первым делом радостно заявил, что никуда не уйдёт, ему, говорят, в последний раз предлагали места новой работы – он снова гордо отказался. Вот на следующее утро и произошла давно всеми, кроме самого мэра и его присных, ожидавшаяся неожиданность.
В словах "утрата доверия президента" следует увидеть не только юридическую формулу, но и обыкновенный человеческий смысл. Лужков с Батуриной, как теперь говорят, "достали" Медведева. Это несуразное, неравноправное противостояние: забронзовевший глава муниципии с разбогатевшей в этой же муниципии женой-миллиардершей против главы огромного государства – не могло более длиться; оно и так уж затянулось.
Назначив в том же указе временно исполняющим обязанности мэра не кого-нибудь, а Владимира Ресина, едва ли не самого давнего и не самого значительного лужковского соратника, Медведев подвёл черту под "персональным вопросом Лужкова". Ни лужковской команды, ни результатов её слишком долгого властвования в столице вторничный указ ничуть не касается – на мой взгляд, подчёркнуто не касается. Эти темы впереди.
Нет на свете (и уж тем более нет в политике) людей настолько наивных, чтобы не понимать, сколько больших и малых проблем придётся теперь решать в Москве; сколько всего нужно сделать, чтобы модернизировать неимоверно громоздкую и затратную модель московского хозяйства, сложившуюся за два лужковских десятилетия. Будем надеяться, что как только президент назовёт градоначальника, которому доверяет, эта огромная работа и начнётся. Тогда вся Москва – и опять-таки, думаю, не только Москва – будет внимательнейшим образом следить за первыми шагами нового мэра, чтобы поскорее понять: в какую сторону поворачивается дело.
Мне кажется, было бы чрезвычайно уместно прямо сейчас задать правильное направление поворота несколькими общепонятными шагами. Один из таких шагов прямо-таки напрашивается: его предмет буквально на глазах у федеральной власти. Я говорю о начинающейся вот прямо сейчас, в эти самые дни, застройке площадки между Боровицкими воротами Кремля и Пашковым домом. Эта застройка – под депозитарий музеев Кремля возводится здание 24-метровой высоты, которое убьёт все сложившиеся в этом волшебном месте перспективы, – настоящее преступление, которое ещё не поздно остановить.
Эта стройка – хамское нарушение множества действующих норм. На пересечении сразу двух охранных зон (и Кремля, и Пашкова дома), где по закону возможна только регенерация, будут ставить эту громадину. Говорят, она будет по стилю перекликаться с домом Пашкова – чёрта с два. Это будет такой же невыносимо пошлый новодел, какой автор проекта, архитектор Колосницын, уже устроил полукилометром дальше, на месте "Военторга", и каких вообще за двадцать лужковских лет набралось пол-Москвы.
Не вдаваясь в архитектурные и правовые тонкости, скажу, что сама попытка начать эту стройку есть не что иное, как последняя судорога лужковского стройкомплекса. Я не хочу сказать, что комплекса больше нет, но с утра вторника он больше не лужковский. Всякие чиновничьи гнёзда, проштамповавшие разрешения на это безобразие, неминуемо изменятся – хотя бы в кадровом отношении.
Ордер на вскрытие газона и другие предварительные работы истекает 1 октября – и этот уходящий шанс испортить Боровицкую площадь и используется сейчас из последних сил. Общественная палата и другие общественные организации просят президента, прокурора: кого-нибудь – остановить порчу. Достаточно прокурорской проверки, чтобы этого варварства (а как иначе назвать вскрытие такого участка без хотя бы формального присутствия археологов?) не было сейчас – и, значит, не было потом. Я понимаю, на фоне такого, безусловно, эпохального события, как изгнание Лужкова, судьба Боровицкого газончика может показаться мелочью. Но она не мелочь: показательное прекращение издевательства над исторической Москвой убедило бы, что новая эпоха уже началась.
