В Варшаве сегодня представили свою версию причин крушения президентского самолета под Смоленском. От главы польской правительственной комиссии некоторые ждали сенсации, но ни один из выводов МАК так и не был опровергнут. Польские эксперты пытались найти ошибки в работе российских диспетчеров на основании обнародованных фрагментов их переговоров. Но, как отметили сегодня в МАК, российская сторона готова опубликовать полную версию переговоров.
Ежи Миллер пресс-конференцию начал со слов о том, что у комиссии есть лишь одна цель: проанализировать все факторы, повлиявшие на трагический исход полёта, а не определить виновных.
Впрочем, содержание доклада можно было предугадать ещё по реакции польских политиков на публикацию отчёта Межгосударственного авиационного комитета. Тогда в целом Варшава согласилась с доводами авиационных специалистов, но отметила, что доклад, якобы, не полный. Главная претензия польской стороны: в докладе МАК не отражена роль российских диспетчеров на аэродроме Северный. А она, по мнению Варшавы, весьма значима.
Польская комиссия для пресс-конференции подготовила видеосимуляцию рокового полета "борта 101". В ней были приведены не только переговоры пилотов, но записи переговоров самих диспетчеров на аэродроме Северный.
О чём же они говорят? Есть переговоры об ухудшении погоды. Один из диспетчеров сообщает старшему смены, что "видимость менее 500 метров, даже скорее 300". "Никто не ожидал, – добавляет он, – утром было безоблачно".
Диспетчеры решают разрешить снизиться самолёту польского президента до 100 метров, то есть до высоты принятия решения, и, если тот не сможет сесть, то ему придётся лететь на запасной аэродром во Внуково. Позднее в реконструкции приводят ещё один диалог: диспетчеры сомневаются, сможет ли "борт 101" сесть при такой плохой видимости, но всё же снова решают – снижение до ста метров, а потом пусть уходит на второй круг.
По мнению польской комиссии, россияне плохо следили за полётом, не вовремя подавали команды, не информировали экипаж в момент снижения, что самолёт идёт чуть выше и чуть левее глиссады, что, впрочем, было в рамках допустимых отклонений. Польская комиссия пришла к выводу: российский диспетчеры находились под давлением, стерильность комнаты была нарушена. Ежи Миллер сказал так: "Имеется в виду не то, что кто-то входил в комнату, а то, что кто-то взял на себя полномочия, которые не должен был брать". Но из доклада непонятно, кто это был и кто давил на пилотов.
"Комиссия проанализировала записи, зарегистрированные диспетчерским магнитофоном, а также записи переговоров группы руководства полётами с экипажами самолёта Ту-154. Также была проведена независимая оценка действий группы руководства полётами. Фактов давления на группу руководства полётами не выявлено. Руководитель зоны посадки давал информацию о местонахождении самолёта в соответствии с отображением его отметки на экране посадочного радиолокатора. Ещё раз напомню, что снижение было разрешено только до высоты 100 метров. Разрешение на посадку руководитель полётов не выдавал", – подчеркнул председатель технической комиссии Межгосударственного авиационного комитета Алексей Морозов.
По всем авиационным правилам решение о посадке принимает только экипаж, а не диспетчер. Об этом сказано в докладе МАК, это знают эксперты в области гражданской авиации. Но всю прошедшую неделю польские политики говорили о том, что диспетчер в Смоленске должен был запретить посадку. То есть позиция такова: в целом мы согласны с выводами МАК, но пусть не только мы несём ответственность. Видимо, поэтому из видеореконструкции, показанной на пресс-конференции, странным образом исчезли все переговоры посторонних лиц в кабине. А ведь на записи они есть, и даже отчетливо слышно, что это глава протокола президента Мариуш Казана и главком польских ВВС Анджей Бласик.
И есть момент, например, где пилот говорит: "Погода плохая, сесть не сможем". А Казана его настойчиво переспрашивает: "Но мы же попробуем?" И посторонние находятся в кабине до столкновения с землёй. Ещё о диспетчерах: польский самолёт и правда шёл с небольшим отклонением от курса, пока его не поправил российский руководитель полётов.
Не говорили на пресс-конференции в Варшаве и о том, что у лётчиков президентского авиаотряда, как установила польская прокуратура, не было времени на сон, на отдых, что они уже два года не занимались на авиатренажёрах. Или о том, что командующий ВВС генерал Бласик, порой, сгонял пилотов с места и сам садился за штурвал. Или что тот же первый пилот рокового рейса Аркадиуш Протасюк вообще не был готов садиться в таких сложных погодных условиях. Или о том, что вариант ухода на запасной аэродром пилоты даже, как следует из записи, не обсуждали. Зато их очень беспокоило, что может взбеситься некий пассажир, если самолёт не сядет в Смоленске.
До пресс-конференции ожидалось, что стенограммы записей переговоров диспетчеров будут опубликованы на сайте польского МВД. Но потом комиссия передумала. А вот МАК теперь как раз наоборот – исключительный случай – решил опубликовать полную транскрипцию записей всех переговоров и разговоров, зарегистрированных диспетчерскими магнитофонами.
"В связи с появившимися в СМИ со ссылкой на министра внутренних дел Республики Польша Ежи Миллера сообщениями об опубликовании польской стороной записей разговоров диспетчеров аэродрома Смоленск-Северный и с целью объективного информирования мировой общественности, с разрешения органов, проводящих предварительное следствие, в соответствии с приложением 13 к Конвенции о международной гражданской авиации принято решение опубликовать полностью транскрипцию записей всех переговоров и разговоров, зарегистрированных диспетчерскими магнитофонами: первое – записи открытого магнитофона, второе – записи телефонных разговоров, третье – записи радиопереговоров", – пояснил председатель технической комиссии Межгосударственного авиационного комитета Алексей Морозов.
Это, безусловно, поможет исключить все дальнейшие спекуляции вокруг трагедии. Потому что полная расшифровка, безусловно, отображает картину целиком. Без купюр и домыслов.
