"Балтийский дом": Някрошюс привез на фестиваль "Идиота"

Литовский режиссер Эймунтас Някрошюс привез на фестиваль "Балтийский дом" в Санкт-Петербург спектакль "Идиот" по роману Достоевского. Роль князя Мышкина в спектакле исполнил молодой актер Даумантас Цюнис.

Литовский режиссер Эймунтас Някрошюс привез на фестиваль "Балтийский дом" в Санкт-Петербург спектакль "Идиот" по роману Достоевского. Роль князя Мышкина в спектакле исполнил молодой актер Даумантас Цюнис.

На фестивале "Балтийский дом" сложилась добрая традиция – в программе обязательно есть спектакли Эймунтаса Някрошюса. На этот раз сумрачный литовский гений привез свою последнюю постановку "Идиота" по роману Достоевского. Спектакль спорный и непохожий на прошлые творения мастера. Хотя все те же заряженные смыслом метафоры, пронзительная глубокая музыка Фаустаса Латеноса и почти лишенное предметов, поющее, пустое пространство сцены. Кстати, за сценографию в этом спектакле отвечает сын режиссера Марюс Някрошюс.

"Мы обнаружили, что сцена, как планшет, как инструмент для нас, как Страдивариус – чем больше лет, тем она прекрасней звучит", – говорит Эймунтас Някрошюс, режиссер.

Слово Достоевского звучит в неспешных ритмах ритуала. Вне времени – в экзистенциальном пространстве судьбы. Някрошюс сохранил авторскую ремарку – 20-летний возраст героев. Причем не столько молодость, сколько детскость – это основная доминанта характеров. Дебютант, недавний студент и ученик Римаса Туминаса Даумантас Цюнис все пять часов спектакля не дает оторваться ни сердцем, ни мыслью от своего Мышкина.

"Я не знаю, почему он выбрал меня. Может что-то увидел? Один знакомый журналист в Литве мне рассказывал: он спросил у него, почему Даумантас? И Някошюс ему ответил: пошли покурить. Покурили с человеком и все уже понятно", – рассказывает Даумантас Цюнис, актер.

Вот Мышкин играет с воображаемым котенком, а потом засыпает на детской кроватке, как ребенок. На глазах воплощается библейское "будьте как дети". И относится это не только к блаженному агнцу – князю Мышкину, но абсолютно ко всем персонажам спектакля. Детское упрямство, угловатая робость и отчаянная бескомпромиссность – все или ничего – это някрошюсовская рыжеволосая Аглая. Чистая девочка до безумия влюбленная. Объяснению Мышкина и Аглаи все время что-то мешает: то сестра, то мамаша, то группа великовозрастных детей с лопатами в руках. Някрошюс не просто снимает шелуху хрестоматийности с персонажей, он заставляет дышать их полной грудью, вскрывает глубинные смыслы.

"Он учился в Москве, в ГИТИСе, и он совершенно свободен от стереотипов. Вот те "Три сестры", которые чеховские, и те три сестры, которые сегодня сестры Епанчины, они абсолютно вне такого контекста, некоей фальшивой театральной и кинематографической традиции, которая сложилась в последнее время в отношении романа "Идиот", – считает Василий Сенин, режиссер.

Мгновения абсолютной полноты – дуэт Рогожина и Настасьи Филипповны. Перешедший пределы отчаяния Рогожин заплетает любимой косы. А та непокорно распускает волосы. Образ трагичности бытия и невозможности счастья. Потом Настасья Филипповна будет долго кружить по сцене с зеркалом в руках. Ее бег по дантовым кругам навсегда прервет Рогожин. А в финале Рогожин и Мышкин сожмут кулаки в руках, не в силах распустить пальцы, выпустить переполняющую их боль наружу.

"Такая интенсивность страдания, сопереживания, конфликтов, борьбы, которые выражаются в совершенно неожиданных жестах. Как будто все время чувствуется, что приготавливается к следующей сцене, к следующему конфликту", – объясняет Нина Кирай, театровед.

Пространство трагедии и эпичность романа для Някрошюса дело привычное. Но в данном случае зритель видит не очередную версию романа Достоевского. Как известно к интерпретациям можно относиться по-разному – можно поспорить. Здесь же зритель соприкасается с опытом души, с которым спорить, как известно, нельзя.